Ужас, до чего я непоследовательна... Вывезла кукол на прогулку в лес, пока обрабатывала фотографии, решила присочинить пару строк в качестве сопровождения... Сочиняла три недели, с упоением, забыв про все на свете. Получился полноценный эпизод, но он сейчас - ох, как не к месту и не ко времени. И долго объяснять, и никакого смысла - однажды появится предыстория в лицах и красках, уже даже частично есть.
Но не написать сейчас - не написать никогда
You're Nobody 'til Somebody Loves You
Реквием по унынию
Предыдущий эпизод
Зима в этом году радовала отличной погодой, метеопрогноз не грозился лютыми морозами и обильными снегопадами, всего было в меру. Сегодняшний день выдался особенно ясным и безветренным. Застывший в безмолвии лес казался сказочным. Хотя, какой уж там лес! Обычная парковая зона, с расчищенными дорожками для прогулок, нахальными, слишком разборчивыми в еде белками. Но как-то непривычно пустынно
было вокруг, ни одной живой души, как будто по заказу.
читать дальше
Погруженная в свои мысли, Лотта не заметила, как ушла далеко вперед.
Белый пушистый снег чуть поскрипывал под ногами. Легкий морозец покусывал за щеки, не велел стоять на месте. Дорожка, ведущая к центру парка, постепенно сужалась, превращаясь в узкую тропинку, причудливо петляющую меж разлапистых елей, укрытых снежными шапками. Лотта протянула руку, тихонько качнула одну из еловых веток, подставила ладони под искристые снежные хлопья. Улыбнулась. Кажется, впервые за день.
События последнего месяца всех держали в напряжении, но Лотте, как невольной виновнице происходящего, доставалось больше всех. Неудивительно, что ее нервы порой сдавали.
- Как же далеко ты забралась!
Джулио подошел сзади, прижал к себе, нежно, но крепко, как величайшую из драгоценностей.
- Не замерзла? – заботливо спросил он.
Лотта покачала головой.
- Давай пройдемся еще немного. Очень хочется размять ноги.
Джулио не торопился выпустить жену из своих объятий, словно боялся потерять ее снова. Преодолев умеренной силы сопротивление, он развернул жену лицом к себе. Убрал со лба непослушную прядь волос, провел пальцем по спинке ее носа, стряхивая капли растаявших снежинок. Лотта смотрела выжидательно. Ее лицо было так близко. Она была так восхитительно притягательна, что невозможно было не поддаться соблазну. Джулио склонился ближе, провел губами по прохладной коже ее лица, вбирая в себя морозную свежесть, легкий аромат духов, смешанный с волнующим ароматом кожи, ароматом всего ее естества.
И не мог надышаться, словно увидел Лотту впервые, словно не было между ними тридцати лет счастливой совместной жизни.
И целовал – как в первый раз. Каждый раз, будто бы впервые, с неизменной ненасытной жаждой.
Поблек и растворился окружающий мир. Теперь не существовало ничего, кроме влажных и податливых губ, с благодарностью раскрывающихся навстречу, эпицентра чувственного пожара.
О, как жестоко заблуждался когда-то юный теоретик Джулио, наивно полагавший, что любовь – не более, чем досужие вымыслы пропащих романтиков и выгодный конфетно-букетный бизнес предприимчивых дельцов. Что все на свете можно объяснить с помощью логики и здравого смысла. Но тонкая материя любви была неподвластна описанию точными математическими формулами.
Любовь настигла его внезапно, как стихийное бедствие, накрывая с головой, лишая почвы под ногами, сбивая с курса. Ни у кого не спросив разрешения, любовь суровой ниткой сшивала две судьбы в одну, безо всякой анестезии. Да с таким знанием дела, что грех было жаловаться. Временами случались осложнения – несовпадения конфигураций или даже локальные реакции отторжения. Но состоятельность шва не вызывала сомнений.
Конечно, Джулио далеко не сразу примирился с новым обликом жены. Однако, при здравом размышлении пришел к выводу о том, что это вполне справедливая цена за возможность быть рядом с любимой. В конце концов, что такое внешняя оболочка по сравнению с сокровищницей души?
Едва переведя дух, Лотта выскользнула из тугого кольца рук мужа, зашагала вперед по тропинке. Ей сразу стало зябко и неуютно. Одиночество дышало в спину, наступало на пятки. Отчаянно хотелось обернуться. Лотта считала шаги. Один…Два… Три… Сердце стучало гулко и тревожно, словно метроном, отмеряя секунды до отчаяния. Хорошо быть сильной женщиной за широкой мужской спиной. А если…
- Джулио, что с нами теперь будет?
Лотта повернулась так неожиданно, что Джулио едва на нее не налетел.
- Я все-таки хирург, а не гадалка, - брякнул он первое, что пришло ему в голову. Но, вовремя спохватившись, собрался с мыслями для более обстоятельного ответа.
- Как жили, так и будем жить. Шумиха уляжется понемногу. Тайна вечной молодости так и останется тайной. Ученая братия будет кусать локти от досады, да и черт с ней!
- А мы? – не унималась Лотта.
- Ну, то, что мы умрем в один день, гарантировать не могу. Но жить точно будем долго и счастливо.
- Шутить изволите? – устало вздохнула Лотта. Ей не нужны были остроты, ей хотелось ясности. Сейчас, немедленно.
- Ты мне не веришь? - забеспокоился Джулио.
- Нет-нет, что ты. Мне кажется, я и вовсе не умею в тебе сомневаться.
Искренность Лотты обескураживала многих. Но Джулио принимал ее, как должное.
- Мы справимся, - заверил он жену.
Лотта молчала. Справиться – значит победить своих внутренних монстров. Монстры не горели желанием сдаваться без боя.
Но и Джулио был не лыком шит.
- Тебе не проклинать ларрийцев надо, а благодарить за счастливое спасение. Хорошо, что их орбитальный сканер засек твой биосигнал в эпицентре взрыва. Хорошо, что их ловушка жизненной энергии сработала без осечек. Хорошо, что они вообще оказались в нужном месте в нужное время. Подумаешь, перестарались немного, с кем не бывает.
- Ничего себе «немного»! – округлила глаза Лотта. - Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Твоя жизнь перевернулась!
- Может быть, ты все-таки дашь мне право решать самому?
Именитый хирург, удостоенный всевозможных званий и регалий, известный своим суровым нравом, за долгие годы супружеской жизни так и не смог ничего поделать с командирскими замашками своей супруги. Но и смириться до конца не смог.
-Ну как же! - Лотта немного сбавила обороты. - Вот я какая теперь…
- Красивая, - не задумываясь, выдал Джулио.
За что был убит изничтожающим взглядом. На месте.
- А раньше? – интонации капризной принцессы плохо вязались с прокурорским выражением лица.
- И раньше. – Джулио не в чем было себя упрекнуть. – Ты же знаешь – мужчины любят глазами. А красота – она разная бывает.
И вовсе не обязательно красоте быть яркой, манифестной и для всех. За Лоттой никогда прежде не увивались толпы поклонников. Она стеснялась своего маленького роста и блеклой невыразительности, практически не пользовалась косметикой. Коротко стригла свои тонкие, непослушные волосы, отчего становилась похожей на мальчишку-подростка.
Джулио плевать хотел на мнение окружающих. Для него Лотта всегда была совершенством. Солнечная, живая, настоящая. Без единой капельки фальши или притворства.
- Если всех людей на свете загнать в рамки общепринятых стандартов – как скучно было бы жить, - вслух подвел итог своим рассуждениям Джулио.
- Значит, теперь тебе со мной скучно?
- С тобой, пожалуй, соскучишься, - добродушно проворчал Джулио. – Вроде бы, взрослая женщина, а ведешь себя как девчонка. Вот так бы взял, да отшлепал, как следует. По тому месту, на котором сидят.
- Не ты ли всегда был противником насилия? – съязвила Лотта, заранее продумывая пути к отступлению.
- Не ты ли всегда любила повторять, что у любого правила есть исключения? – в тон ей отозвался Джулио
- Это не педагогично! – накал страстей нарастал.
- Зато эффективно! – Джулио, кажется, был настроен решительно.
- Маааамочка! – совсем по-девчоночьи взвизгнула Лотта, пытаясь уклониться от воспитательных мер.
Запнулась, покачнулась, зажмурившись, полетела прямо в объятия мужа. Уткнулась ему в плечо, притихла – на всякий случай. Хотя знала, конечно, что Джулио ее не обидит.
- Отомри, я сегодня не буйный!
Лотта открыла глаза.
- Хорошо! – блаженно выдохнула она, прижимаясь крепче к груди мужа.
- Что?
- Мне так хорошо рядом с тобой.
- Только ты больше не уходи, пожалуйста.
- Не буду…Джулио, спасибо тебе за то, что готов принять меня в любом обличии.
- Знаешь, это даже забавно. Ты раньше не придавала особого значения внешности, все больше уповая на внутреннее содержание. А нынче тебя прям за уши от зеркала не оттащишь.
- Все-таки есть что-то демоническое в том, что в зеркале отражается совершенно чужой человек, - призналась Лотта.
- Это не мистика, просто некомпетентный психотерапевт. За что мы только ему платим?
- Джулио, я не хочу больше сеансов гипноза, меня тошнит от таблеток! – Лотта уже не сдерживалась. – А хочу, чтобы все было, как прежде.
- Как прежде уже никогда не будет, - поставил окончательный диагноз Джулио. – Но кто сказал, что это конец света? Да, наша жизнь изменится. Но ей вовсе не обязательно меняться в худшую сторону. Знаешь, а ведь ты теперь вполне в состоянии выносить и родить ребенка.
Лотта ошарашенно воззрилась на мужа. Вся жизнь пронеслась у нее перед глазами на сверхсветовой скорости. Лотта была так занята смакованием своих проблем, часть из которых действительно не стоила и выеденного яйца, что умудрилась упустить из виду совсем, казалось бы, очевидные вещи. Ларрийцы славно потрудились, внося изменения в ее генетический код, и эти изменения касались не только внешних спецэффектов.
У Лотты перехватило дыхание. Она уже давно смирилась с тем, что никогда не сможет иметь детей. Изощренный генетический изъян лишил их с Джулио шансов на потомство. Правда, в современной медицинской практике встречались упоминания о единичных случаях успешного разрешения беременности у женщин с данной патологией. Все они требовали поистине героических свершений со стороны матери и врачей.
Сама Лотта готова была бороться за счастье материнства, чего бы ей это ни стоило. Ведь Космос так велик, возможности медицины практически безграничны, а продолжающийся поиск питает тоненький росток надежды. А без надежды жизнь постепенно начинает терять смысл.
Но Джулио считал риск неоправданным. Коварство генетического дефекта заключалось в том, что он сочетал упорное невынашивание беременности, приводящее к выкидышам на раннем сроке, с патологией свертывающей системы. Взрывоопасный коктейль, с которым шутки плохи. Джулио первым завел разговор об усыновлении ребенка. Сначала – деликатно прощупывая почву, постепенно усиливая нажим и весомость аргументов. Лотте пришлось сдаться под этим натиском.
Джулио приложил все силы, даже использовал свои связи – впервые в жизни, чтобы бюрократическая машина резвее скрипела шестеренками. Вскоре в их доме требовательно заголосила шестимесячная малышка Аврора, бесперебойный источник веселой суеты, восторгов и хлопот. Подрастая, девочка все больше походила на приемных родителей. Такая же светловолосая и голубоглазая, как мама, такая же немногословная и рассудительная, как папа.
Между тем, дети в семье Лотты и Джулио стали появляться с завидной регулярностью. Просто так складывались обстоятельства, снова и снова. Но в большом доме никому не было тесно, и никто не чувствовал себя лишним. Старшие дети уже выросли, покинули родное гнездо. Внучке скоро четырнадцать – как неумолимо время!
Не успеешь оглянуться – и младшие дети встанут на крыло. В доме сразу повиснет вязкая, удручающая тишина; стремительная река их жизни превратится в застоявшееся болото с тиной и лягушками, нагоняющими тоску.
Но рождение ребенка сможет все изменить. Сможет избавить Лотту от застарелого чувства вины. Даст ей право считать себя полноценной женщиной, способной подарить ребенка любимому мужчине.
Само собой, Джулио Лотту ни в чем не упрекал. Он жестко и решительно пресекал любые попытки вмешиваться в их личную жизнь, со стороны кого бы то ни было. Но Лотта все равно догадывалась, в чем причина той подчеркнуто холодной вежливости, с которой ее принимали в доме родителей Джулио.
Со временем подобные визиты практически сошли на нет. Лотта была рада любому благовидному предлогу, чтобы избавить себя от общения с итальянской родней.
Зато теперь-то уж точно никто не посмеет назвать Лотту малахольной или дефектной.
- Джулио, ты правда считаешь, что родить ребенка под старость лет – хорошая идея? – на всякий случай решила уточнить Лотта.
- Ну, уж под старость, скажешь тоже! Самое время, по-моему.
- Просто это несколько… волнительно, - продолжала следовать курсом на уклонение Лотта.
- Не вижу повода для беспокойства, - с деланной беспечностью отозвался Джулио, имевший большой опыт ведения тактических баталий подобного рода.
Он выдержал короткую паузу, затем продолжил:
- Мы оба находимся в прекрасной физической форме, вполне способны обеспечить ребенка всем необходимым, воспитать его достойным членом общества, дать качественное образование. Чего тебе еще не хватает для полной уверенности?
- Времени на размышления, - честно призналась Лотта. – Как ты понимаешь, рождение ребенка – очень ответственный шаг для нас с тобой. Излишняя поспешность может только навредить.
- Ага, так и будем сидеть и думать, до пенсии, - не сдержался Джулио, который все решения принимал с молниеносной быстротой.
- Нет, не будем, - Лотта была серьезна, как никогда. – Некогда рассиживаться, столько всего нужно предусмотреть, раз уж мы такие ответственные родители. Кстати, ты сам-то когда в последний раз был у врача? Здоровье будущего ребенка – ответственность обоих родителей.
Джулио издал тяжкий вздох. Он слишком поздно понял, во что ввязался.
Но не написать сейчас - не написать никогда
You're Nobody 'til Somebody Loves You
Реквием по унынию
Предыдущий эпизод
Зима в этом году радовала отличной погодой, метеопрогноз не грозился лютыми морозами и обильными снегопадами, всего было в меру. Сегодняшний день выдался особенно ясным и безветренным. Застывший в безмолвии лес казался сказочным. Хотя, какой уж там лес! Обычная парковая зона, с расчищенными дорожками для прогулок, нахальными, слишком разборчивыми в еде белками. Но как-то непривычно пустынно
было вокруг, ни одной живой души, как будто по заказу.
читать дальше
Погруженная в свои мысли, Лотта не заметила, как ушла далеко вперед.
Белый пушистый снег чуть поскрипывал под ногами. Легкий морозец покусывал за щеки, не велел стоять на месте. Дорожка, ведущая к центру парка, постепенно сужалась, превращаясь в узкую тропинку, причудливо петляющую меж разлапистых елей, укрытых снежными шапками. Лотта протянула руку, тихонько качнула одну из еловых веток, подставила ладони под искристые снежные хлопья. Улыбнулась. Кажется, впервые за день.
События последнего месяца всех держали в напряжении, но Лотте, как невольной виновнице происходящего, доставалось больше всех. Неудивительно, что ее нервы порой сдавали.
- Как же далеко ты забралась!
Джулио подошел сзади, прижал к себе, нежно, но крепко, как величайшую из драгоценностей.
- Не замерзла? – заботливо спросил он.
Лотта покачала головой.
- Давай пройдемся еще немного. Очень хочется размять ноги.
Джулио не торопился выпустить жену из своих объятий, словно боялся потерять ее снова. Преодолев умеренной силы сопротивление, он развернул жену лицом к себе. Убрал со лба непослушную прядь волос, провел пальцем по спинке ее носа, стряхивая капли растаявших снежинок. Лотта смотрела выжидательно. Ее лицо было так близко. Она была так восхитительно притягательна, что невозможно было не поддаться соблазну. Джулио склонился ближе, провел губами по прохладной коже ее лица, вбирая в себя морозную свежесть, легкий аромат духов, смешанный с волнующим ароматом кожи, ароматом всего ее естества.
И не мог надышаться, словно увидел Лотту впервые, словно не было между ними тридцати лет счастливой совместной жизни.
И целовал – как в первый раз. Каждый раз, будто бы впервые, с неизменной ненасытной жаждой.
Поблек и растворился окружающий мир. Теперь не существовало ничего, кроме влажных и податливых губ, с благодарностью раскрывающихся навстречу, эпицентра чувственного пожара.
О, как жестоко заблуждался когда-то юный теоретик Джулио, наивно полагавший, что любовь – не более, чем досужие вымыслы пропащих романтиков и выгодный конфетно-букетный бизнес предприимчивых дельцов. Что все на свете можно объяснить с помощью логики и здравого смысла. Но тонкая материя любви была неподвластна описанию точными математическими формулами.
Любовь настигла его внезапно, как стихийное бедствие, накрывая с головой, лишая почвы под ногами, сбивая с курса. Ни у кого не спросив разрешения, любовь суровой ниткой сшивала две судьбы в одну, безо всякой анестезии. Да с таким знанием дела, что грех было жаловаться. Временами случались осложнения – несовпадения конфигураций или даже локальные реакции отторжения. Но состоятельность шва не вызывала сомнений.
Конечно, Джулио далеко не сразу примирился с новым обликом жены. Однако, при здравом размышлении пришел к выводу о том, что это вполне справедливая цена за возможность быть рядом с любимой. В конце концов, что такое внешняя оболочка по сравнению с сокровищницей души?
Едва переведя дух, Лотта выскользнула из тугого кольца рук мужа, зашагала вперед по тропинке. Ей сразу стало зябко и неуютно. Одиночество дышало в спину, наступало на пятки. Отчаянно хотелось обернуться. Лотта считала шаги. Один…Два… Три… Сердце стучало гулко и тревожно, словно метроном, отмеряя секунды до отчаяния. Хорошо быть сильной женщиной за широкой мужской спиной. А если…
- Джулио, что с нами теперь будет?
Лотта повернулась так неожиданно, что Джулио едва на нее не налетел.
- Я все-таки хирург, а не гадалка, - брякнул он первое, что пришло ему в голову. Но, вовремя спохватившись, собрался с мыслями для более обстоятельного ответа.
- Как жили, так и будем жить. Шумиха уляжется понемногу. Тайна вечной молодости так и останется тайной. Ученая братия будет кусать локти от досады, да и черт с ней!
- А мы? – не унималась Лотта.
- Ну, то, что мы умрем в один день, гарантировать не могу. Но жить точно будем долго и счастливо.
- Шутить изволите? – устало вздохнула Лотта. Ей не нужны были остроты, ей хотелось ясности. Сейчас, немедленно.
- Ты мне не веришь? - забеспокоился Джулио.
- Нет-нет, что ты. Мне кажется, я и вовсе не умею в тебе сомневаться.
Искренность Лотты обескураживала многих. Но Джулио принимал ее, как должное.
- Мы справимся, - заверил он жену.
Лотта молчала. Справиться – значит победить своих внутренних монстров. Монстры не горели желанием сдаваться без боя.
Но и Джулио был не лыком шит.
- Тебе не проклинать ларрийцев надо, а благодарить за счастливое спасение. Хорошо, что их орбитальный сканер засек твой биосигнал в эпицентре взрыва. Хорошо, что их ловушка жизненной энергии сработала без осечек. Хорошо, что они вообще оказались в нужном месте в нужное время. Подумаешь, перестарались немного, с кем не бывает.
- Ничего себе «немного»! – округлила глаза Лотта. - Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Твоя жизнь перевернулась!
- Может быть, ты все-таки дашь мне право решать самому?
Именитый хирург, удостоенный всевозможных званий и регалий, известный своим суровым нравом, за долгие годы супружеской жизни так и не смог ничего поделать с командирскими замашками своей супруги. Но и смириться до конца не смог.
-Ну как же! - Лотта немного сбавила обороты. - Вот я какая теперь…
- Красивая, - не задумываясь, выдал Джулио.
За что был убит изничтожающим взглядом. На месте.
- А раньше? – интонации капризной принцессы плохо вязались с прокурорским выражением лица.
- И раньше. – Джулио не в чем было себя упрекнуть. – Ты же знаешь – мужчины любят глазами. А красота – она разная бывает.
И вовсе не обязательно красоте быть яркой, манифестной и для всех. За Лоттой никогда прежде не увивались толпы поклонников. Она стеснялась своего маленького роста и блеклой невыразительности, практически не пользовалась косметикой. Коротко стригла свои тонкие, непослушные волосы, отчего становилась похожей на мальчишку-подростка.
Джулио плевать хотел на мнение окружающих. Для него Лотта всегда была совершенством. Солнечная, живая, настоящая. Без единой капельки фальши или притворства.
- Если всех людей на свете загнать в рамки общепринятых стандартов – как скучно было бы жить, - вслух подвел итог своим рассуждениям Джулио.
- Значит, теперь тебе со мной скучно?
- С тобой, пожалуй, соскучишься, - добродушно проворчал Джулио. – Вроде бы, взрослая женщина, а ведешь себя как девчонка. Вот так бы взял, да отшлепал, как следует. По тому месту, на котором сидят.
- Не ты ли всегда был противником насилия? – съязвила Лотта, заранее продумывая пути к отступлению.
- Не ты ли всегда любила повторять, что у любого правила есть исключения? – в тон ей отозвался Джулио
- Это не педагогично! – накал страстей нарастал.
- Зато эффективно! – Джулио, кажется, был настроен решительно.
- Маааамочка! – совсем по-девчоночьи взвизгнула Лотта, пытаясь уклониться от воспитательных мер.
Запнулась, покачнулась, зажмурившись, полетела прямо в объятия мужа. Уткнулась ему в плечо, притихла – на всякий случай. Хотя знала, конечно, что Джулио ее не обидит.
- Отомри, я сегодня не буйный!
Лотта открыла глаза.
- Хорошо! – блаженно выдохнула она, прижимаясь крепче к груди мужа.
- Что?
- Мне так хорошо рядом с тобой.
- Только ты больше не уходи, пожалуйста.
- Не буду…Джулио, спасибо тебе за то, что готов принять меня в любом обличии.
- Знаешь, это даже забавно. Ты раньше не придавала особого значения внешности, все больше уповая на внутреннее содержание. А нынче тебя прям за уши от зеркала не оттащишь.
- Все-таки есть что-то демоническое в том, что в зеркале отражается совершенно чужой человек, - призналась Лотта.
- Это не мистика, просто некомпетентный психотерапевт. За что мы только ему платим?
- Джулио, я не хочу больше сеансов гипноза, меня тошнит от таблеток! – Лотта уже не сдерживалась. – А хочу, чтобы все было, как прежде.
- Как прежде уже никогда не будет, - поставил окончательный диагноз Джулио. – Но кто сказал, что это конец света? Да, наша жизнь изменится. Но ей вовсе не обязательно меняться в худшую сторону. Знаешь, а ведь ты теперь вполне в состоянии выносить и родить ребенка.
Лотта ошарашенно воззрилась на мужа. Вся жизнь пронеслась у нее перед глазами на сверхсветовой скорости. Лотта была так занята смакованием своих проблем, часть из которых действительно не стоила и выеденного яйца, что умудрилась упустить из виду совсем, казалось бы, очевидные вещи. Ларрийцы славно потрудились, внося изменения в ее генетический код, и эти изменения касались не только внешних спецэффектов.
У Лотты перехватило дыхание. Она уже давно смирилась с тем, что никогда не сможет иметь детей. Изощренный генетический изъян лишил их с Джулио шансов на потомство. Правда, в современной медицинской практике встречались упоминания о единичных случаях успешного разрешения беременности у женщин с данной патологией. Все они требовали поистине героических свершений со стороны матери и врачей.
Сама Лотта готова была бороться за счастье материнства, чего бы ей это ни стоило. Ведь Космос так велик, возможности медицины практически безграничны, а продолжающийся поиск питает тоненький росток надежды. А без надежды жизнь постепенно начинает терять смысл.
Но Джулио считал риск неоправданным. Коварство генетического дефекта заключалось в том, что он сочетал упорное невынашивание беременности, приводящее к выкидышам на раннем сроке, с патологией свертывающей системы. Взрывоопасный коктейль, с которым шутки плохи. Джулио первым завел разговор об усыновлении ребенка. Сначала – деликатно прощупывая почву, постепенно усиливая нажим и весомость аргументов. Лотте пришлось сдаться под этим натиском.
Джулио приложил все силы, даже использовал свои связи – впервые в жизни, чтобы бюрократическая машина резвее скрипела шестеренками. Вскоре в их доме требовательно заголосила шестимесячная малышка Аврора, бесперебойный источник веселой суеты, восторгов и хлопот. Подрастая, девочка все больше походила на приемных родителей. Такая же светловолосая и голубоглазая, как мама, такая же немногословная и рассудительная, как папа.
Между тем, дети в семье Лотты и Джулио стали появляться с завидной регулярностью. Просто так складывались обстоятельства, снова и снова. Но в большом доме никому не было тесно, и никто не чувствовал себя лишним. Старшие дети уже выросли, покинули родное гнездо. Внучке скоро четырнадцать – как неумолимо время!
Не успеешь оглянуться – и младшие дети встанут на крыло. В доме сразу повиснет вязкая, удручающая тишина; стремительная река их жизни превратится в застоявшееся болото с тиной и лягушками, нагоняющими тоску.
Но рождение ребенка сможет все изменить. Сможет избавить Лотту от застарелого чувства вины. Даст ей право считать себя полноценной женщиной, способной подарить ребенка любимому мужчине.
Само собой, Джулио Лотту ни в чем не упрекал. Он жестко и решительно пресекал любые попытки вмешиваться в их личную жизнь, со стороны кого бы то ни было. Но Лотта все равно догадывалась, в чем причина той подчеркнуто холодной вежливости, с которой ее принимали в доме родителей Джулио.
Со временем подобные визиты практически сошли на нет. Лотта была рада любому благовидному предлогу, чтобы избавить себя от общения с итальянской родней.
Зато теперь-то уж точно никто не посмеет назвать Лотту малахольной или дефектной.
- Джулио, ты правда считаешь, что родить ребенка под старость лет – хорошая идея? – на всякий случай решила уточнить Лотта.
- Ну, уж под старость, скажешь тоже! Самое время, по-моему.
- Просто это несколько… волнительно, - продолжала следовать курсом на уклонение Лотта.
- Не вижу повода для беспокойства, - с деланной беспечностью отозвался Джулио, имевший большой опыт ведения тактических баталий подобного рода.
Он выдержал короткую паузу, затем продолжил:
- Мы оба находимся в прекрасной физической форме, вполне способны обеспечить ребенка всем необходимым, воспитать его достойным членом общества, дать качественное образование. Чего тебе еще не хватает для полной уверенности?
- Времени на размышления, - честно призналась Лотта. – Как ты понимаешь, рождение ребенка – очень ответственный шаг для нас с тобой. Излишняя поспешность может только навредить.
- Ага, так и будем сидеть и думать, до пенсии, - не сдержался Джулио, который все решения принимал с молниеносной быстротой.
- Нет, не будем, - Лотта была серьезна, как никогда. – Некогда рассиживаться, столько всего нужно предусмотреть, раз уж мы такие ответственные родители. Кстати, ты сам-то когда в последний раз был у врача? Здоровье будущего ребенка – ответственность обоих родителей.
Джулио издал тяжкий вздох. Он слишком поздно понял, во что ввязался.
@темы: Прогулочное, Куклы, Мои сказки
-
-
24.02.2016 в 11:53-
-
25.02.2016 в 06:30