Моя внезапная кукольная любовь. Увидела ее случайно на Озоне, и сразу в голове закопошились идеи: пучок распустить, крылья оторвать, а лучше вообще пересадить. Пожертвовала ради нее дачницей, но не жалею ни капельки. И теперь она новый аватар Дианы. Правда, прошлая Ди была рыжей и миленькой, но может, на нее плохо влияет служба в Патруле)) Зато эта ехидная ухмылка: "Доктор Дубровин, учить травматолога, как лечить - смертный грех!" Уже купила ей сарафан, уже застолбила для нее местечко в чемодане (если дядь Женя тоже поедет, то точно клочки по закоулочкам полетят))

@темы: Куклы, Мои сказки, Кошмар гибридизации

---

Тише, милая, я рядом

13.
– Малявка, что все это значит? – строго спросил Захар, обводя рукой кучу коробок и пакетов, которую доставил курьер.

– Небольшое усовершенствование моего временного жилища, – небрежно бросила я. – Не обращай внимания.

На самом деле внутри у меня все зудело от нетерпения – очень хотелось немедленно приступить к раскопкам сокровищ.

– У тебя и так есть все необходимое для жизни, – Захар охранял мои драгоценные посылки с хмурой решительностью цербера. – Не стоило тратить деньги на всякую ерунду.

– У нас с тобой разные представления о ерунде! – я одарила братца сердитым взглядом исподлобья.

– Ты просто пока не знаешь цены деньгам, – продолжал занудствовать Захар.

– Я же не твои деньги трачу!

Чтобы я не чувствовала себя одинокой и брошенной в чужом краю, и чтобы не стесняла Захара, родители утроили ежемесячную выплату на мои карманные расходы. И добавили еще кое-что сверху – на непредвиденный случай. Кто же мог предполагать, что этот самый случай ждать себя не заставит? Что каждая ночь в квартире брата станет для меня мучительной пыткой?

– Хорошо, не мои деньги, родителей. Невелика разница…

– Деньги, деньги! – спокойствие Захара распаляло меня все больше и больше. – Ты зациклился на материальном, и плевать тебе на мои душевные переживания!

– Никак не могу взять в толк: разве духовный культ обязательно подразумевает под собой поклонение вещам? Есть этому хоть какое-то разумное объяснение?

Захар был слишком прямолинейным. Для него не существовало полутонов, только белое или черное, полная аскеза или оголтелый вещизм. Наверное, ему очень неуютно жилось в родительском доме.

– О, да! Да свершится же грехопадение! Да здравствует бардак! – я утянула из-под его носа первую попавшуюся коробку, подняла над головой, словно магический артефакт, под нервное злодейское хихиканье. – Ты приглашен на торжественную церемонию. Пусть грянет хаос!

– Касенька, пожалуйста, успокойся! – на брата жалко было смотреть.

– Захар, если ты пытаешься спасти мою заблудшую душу от тлетворного влияния, то лучше не надо.

Состояние аффекта закружило меня и понесло.

– Я всего лишь пытаюсь помочь…

– Не нужна мне твоя помощь! – судорожно сжимая в руках коробку, я рванула в свою комнату.

Грохот закрывшейся за моей спиной двери поставил точку в нашем коротком споре. Все еще не особо соображая, что делаю, я стянула со стола ножницы, устроилась на полу, распотрошила посылку – в ней обнаружился изящный подсвечник из голубого стекла. Не знаю, зачем я его заказала – видать, и впрямь немного перестаралась.

На что я вообще надеялась? Захар не потерпит в своем доме никаких излишеств. Наверняка заставит меня сделать возврат – под соусом благих намерений и искренней заботы о несмышленой сестре.

Рассвирепев, я швырнула несчастный подсвечник в стену. Зазвенели мелкие стеклянные осколки, разлетелись по комнате. Ух ты! Какие спецэффекты!

Следом хрустальными градинами покатились слезы. Колючие, злые, с нечеловеческим каким-то завыванием.

Я злилась не на Захара – на себя. «Честное шаманское» жгло, словно раскаленное клеймо. Я не могла нарушить клятву – и не могла рассказать Захару о своей слабости. Ладно, возможно, когда брат узнает о тенях, то в психушку меня не сдаст, но уж точно возьмет за руку и отведет к доброму доктору, специалисту по уехавшим крышам, и тот назначит мне таблетки, от которых я буду хорошо спать, но перестану быть собой. Потому что таблетки решат проблему раз и навсегда, а вещи – всего лишь прихоть, каприз маленькой избалованной девочки.

Во мне говорило обостренное чутье звереныша, чудом уцелевшего после встречи с браконьерами. Говорило убедительно, рисовало перед глазами невеселые картинки…

«И Игнат не поможет – только, чего доброго, с Захаром разругается в пух и прах. И не увидимся мы больше». От этой мысли стало особенно горько.

«Ну же, Касенька, утри слезы! Перед Захаром покаешься, что была неправа. Он простит, он отходчивый. Вот только тени, от них не спрячешься и не откупишься…»

Вздохнув, я принялась наводить порядок – заметать следы недавнего буйства. Ползала по полу, собирая останки ни в чем не повинного подсвечника в коробку.

– Вот черт!

Крупный осколок предательски впился в мякоть ладони. Я даже боль почувствовала не сразу в этом заторможенном своем состоянии – несколько долгих мгновений просто разглядывала стекляшку, такую красивую и такую опасную.

Глубоко вонзился, паршивец! Пока вытаскивала осколок дрожащими, неловкими пальцами, порезалась еще сильней. Полилась струйка крови, запачкала пол…

И перевязать нечем – аптечку-то Захар конфисковал. Кровь тем временем и не собиралась останавливаться. Я прижала рану здоровой рукой, нашарила в шкафу шелковый платок, кое-как перебинтовала ладонь. Так и сидела на полу, жалея себя.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем Захар осторожно постучал в дверь. Вошел в комнату, не дождавшись разрешения.

– Ну что, вулкан Везувий, вся лава вышла, или ждать нового извержения?

– Даже не вызовешь для меня бригаду санитаров? – угрюмо поинтересовалась я.

– Богатая у тебя фантазия, как я погляжу! – взгляд Захара упал сначала на мою ладонь, обернутую платком, потом на груду осколков в углу. – Погоди, я сейчас.

Брат вернулся быстро, принес тазик с водой, стопку чистых полотенец и аптечку.

– Нужно обработать руку, Касенька

Сил сопротивляться у меня уже не было. Развязав платок, Захар присвистнул от удивления.

– Глубокая рана, возможно, швы придется накладывать!

– Еще чего! – я испуганно отдернула руку.

– Не бойся, я просто обработаю порез и перевяжу, – Захар вернул мою руку в исходную позицию. Намочил полотенце в тазике, начал осторожно вытирать кровь.

– На самом деле я пришел просить прощения. Я не должен был читать тебе нотации. Наверное, я не самый лучший брат на свете, и не заслуживаю твоего доверия, но я люблю тебя, и хочу наладить отношения, только пока не знаю, как.

– Я не могу спать по ночам…

Захар своим искренним порывом пробил брешь в моей охранной системе.

– Давно?

– С самого первого дня, как сюда приехала. Вся эта обстановка действует мне на нервы… Стены эти гладкие, как в сиротском приюте, окно без штор. Думаешь, я не помню, как выглядят больничные палаты? Отлично помню! И уколы болючие помню, и издевательства… И как кричала, когда меня отрывали от мамы, брыкалась и кричала, пока не лишилась чувств…

– То есть, ты пыталась превратить больничную палату в милую девичью спальню, но тут вмешался я, и все испортил? – внезапное осознание словно окатило Захара ушатом ледяной воды.

– Получается, так.

– Прости меня, малявка. Прости своего непутевого старшего брата!

– Есть еще кое-что. Вчера у меня случилась паническая атака, – повинилась я, пока Захар поливал мою ладонь хлоргексидином.

– Ты боялась ночевать одна, – брат бережно промокнул края пореза стерильной салфеткой. – И боялась в этом признаться… Как же ты справилась?

– Игнат приехал, помог успокоиться.

– А мне он почему ничего не сказал? – насторожился Захар, как дракон, опасающийся за сохранность своих сокровищ.

– Потому что я его попросила. Хотела сама рассказать, но испугалась.

– Я такой ужасный?

– Ты непреклонный. И всегда знаешь, как правильно.

Захар закончил накладывать повязку, собрал использованные салфетки и полотенца.

– Ничего я не знаю. Хочу как лучше, но у нас все время получается разговор глухого со слепым. Помоги мне, Касенька, направь по правильному пути.

Никогда прежде я не видела его таким растерянным.

– Ох, если бы я только знала как…

– А знаешь, что мы с тобой сейчас сделаем? – неожиданно воодушевился Захар. – Призовем на помощь друга с перфоратором, на радость соседям.

Подмога прибыла незамедлительно. Сначала в дверь с трудом протиснулся Кирилл с перфоратором в одной руке и карнизом для штор в другой – по дороге он завез свое дружное семейство в строительный магазин за всем необходимым. Рабочий комбинезон поверх растянутой футболки, огрызок карандаша за ухом – кто угадал бы в этом коренастом коротышке подающего надежды хирурга…

Следом появилась Марина с громоздким ящиком для инструментов. Закатанные рукава ее зеленой клетчатой рубашки намекали на решительный настрой. Кудряшки были с маниакальной тщательностью собраны в косу, из которой то тут, то там выбивались непокорные завитки.

Замыкал шествие Иван Кириллович, любовно прижимающий к груди новенькую игрушечную дрель.

– Будем делать ррремонт! – поставил он меня в известность.

Военный совет был коротким – решили в первую очередь покончить с шумными работами, чтоб не тревожить соседей в неурочный час. Установить карниз и повесить полочку для милых безделушек в изголовье кровати.

Захар с Кириллом сейчас же приступили к выполнению плана. Отодвинули кровать, застелили ее клеенкой, чтоб защитить от пыли. Поспорили с Ванькой, чья дрель круче…

Меня отправили в ближайший супермаркет со списком продуктов, написанном на тетрадном листке аккуратным Марининым почерком. Сама Марина, не теряя ни минуты, заступила на боевое дежурство по кухне.

Я рыскала по магазинным закоулкам, толкая перед собой тележку, постоянно сверялась со списком, чтобы ничего не забыть.

«Отослали меня из дома под благовидным предлогом, а сами, небось, сейчас решают, что делать дальше».

Раненая ладонь неприятно ныла. Мне оставалось лишь надеяться, что в ремонтной кутерьме Захар с Кириллом до нее не доберутся.

14.
Припаркованный у дома черный байк заставил сердце гнать кровь по сосудам в два раза энергичней. Я прибавила ходу.

– Так домой торопишься? – окликнул меня знакомый голос.

– Ты что тут делаешь? – я резко обернулась, едва не столкнувшись с Игнатом, неизвестно как оказавшимся позади меня.

– Тебя жду. Захар сказал, ты в магазин пошла. Давай сюда пакет.

– У тебя уже есть один, – сверток в руках Игната интриговал своими внушительными размерами и легким запахом благовоний.

А за плечами болтался вчерашний рюкзак.

– Второй для симметрии, – улыбнувшись, Игнат избавил меня от ноши.

– Думала, ты сегодня будешь занят, – я старалась от него не отставать, за каждый его широкий шаг поспевая сделать два торопливых шажка.

– Трубили общий сбор, разве я мог это пропустить? Что с рукой, принцесса?

– Порезалась, – я спрятала руку за спину, мне было неловко перед Игнатом за свою недавнюю слабость.

Храбрилась, хорохорилась, а в решающий момент вдруг дала слабину, включила задний ход. Не оправдала доверия – недаром, видимо, тени меня приговорили. Виновна!

Игнат воздержался от комментариев. Так молча мы вошли в подъезд, поднялись на лифте. Дверь в квартиру была не заперта.

– Хозяйка, принимай работу! – Кирилл с Захаром как раз закончили монтировать карниз для штор.

Клубы строительной пыли осели еще не до конца, но увиденное мне уже понравилось. Окно больше не было исполосовано пластинами жалюзи, диктатура казенного дома наконец-то была свергнута.

– Я сейчас тут быстренько все приберу! – я повернулась к двери, намереваясь метнуться за ведром и шваброй.

– Умерьте пыл, юная леди! – когда Захар разговаривал со мной в подобном тоне, я вообще не желала иметь с ним никаких дел. Не нужно быть великой прорицательницей, чтобы догадаться, чем все закончится. – Мы еще не решили, что будем делать с вашей рукой.

По мне и решать было нечего – пускай себе заживает, безо всяких вмешательств.

– Мне тоже любопытно взглянуть, – уж если Игнат с ними заодно, то дело мое труба.

– Пойдемте на кухню, там свет там лучше, – предложил Кирилл.

– Давно ты стал заклинателем змей? — ехидно поинтересовался Захар.

– Начнем с того, что Марина – моя жена.

– Это не мешает ей тобой командовать.

– Ладно, вызову огонь на себя, – Игнат уже распахнул дверь кухни. – Мариша, можно мы тут немного поколдуем?

– Значит, перспектива остаться без ужина вас не смущает? – Марина окинула нашу компанию строгим взглядом. – Хотя кого я спрашиваю?

Содержимого небольшого рюкзака Игната хватило, чтобы развернуть настоящую полевую операционную.

Щедро обработав свои руки и кухонный стол антисептиком, Кирилл аккуратно размотал бинт. Три светлых головы склонились над моей ладонью, безвольно распластанной на столешнице. Устроили консилиум.

– Тебе отрежут руку? – воодушевленно засопел рядом с моей коленкой Иван Кириллович. – И пришьют новую?

– Вот оно, тлетворное влияние детских книжек на неокрепшую психику, – рассмеялся Игнат.

– Нет, малёк, никто ничего отрезать не будет, – Захар поднял Ваньку на руки, поставил на табуретку. – Видишь дырку на руке? Твой папа возьмет иголку и аккуратно ее заштопает.

– Как носок? – юное дарование не боялось вида крови.

– Как носок.

– Хочу смотреть!

– Этого еще не хватало! – Марина стащила Ваньку с табуретки.

– Хочу смотреть операцию, – жалобно хныкал он, повиснув на руке у матери и возмущенно топая ногами.

– Папашкины дурные гены! – припечатала Марина, сердито хлопнув дверью кухни.

– Врачебные династии ее не вдохновляют, – пожал плечами Кирилл.

– Не забудьте отключить духовку, когда прозвенит таймер, – напомнила Марина, просунув голову в приоткрытую дверь.

Запах курицы из духовки смешивался с вонью антисептика, образуя жуткую смесь, надолго отбивающую аппетит. Даже открытое окно не помогало.

– Может, все-таки не будем меня штопать? – я жалобно посмотрела на Кирилла.

– Рана глубокая. Хорошо, хоть сухожилие не повреждено. Пару-другую швов все-таки придется наложить.

Ему-то что – плевое дело, а меня чуть не принял в свои объятия Кондратий.

– Правильно! – не сдержался Захар. – Давайте лучше подождем милости от природы, глядишь, рука сама сгниет и отвалится.

– Сейчас вслед за Ванькой за дверь отправишься, – шикнул на него Игнат. – Кась, шрамы только брутальных мужиков украшают. Мы тебе такой шовчик красивый сделаем – даже похвастаться потом будет нечем. Всего один маленький укол потерпеть придется.

Для моего воспаленного воображения любой «маленький укол» был эквивалентен торпеде с атомной боеголовкой. С мгновенным взрывом паники. Я отсчитывала секунды до начала катастрофы – «восемь, семь, шесть…»

– Дыши глубже! – скомандовал Игнат.

Борясь с подступающей тошнотой, я последовала его указанию. Но воздух никак не желал проталкиваться в легкие.

– Не суетись… Вдыхай медленно и глубоко. Сосредоточься на дыхании. Закрой глаза и слушай мой голос.

«Дай мне сил, дорогая Вселенная!»

– Над Байкалом небо хмурится,
На закате солнце щурится,
Дымка синей занавескою
Прикрывает берега...

«Что это? Стихи? Сейчас? Игнат читает стихи?» – боеголовка взорвалась где-то в море, обдав меня холодными брызгами…

Я открыла глаза. Дышать было уже легче.

–Треплет гладь морскую ветрами,
И седыми километрами
На хребтах чертою резкою
Белоснежные снега…

Помнится, зашел у нас с Игнатом как-то разговор о местах силы. И я рассказала ему о своем знакомстве с духом Байкала, мудрым, добрым, всеведущим. Игнат сказал тогда, что очень хорошо меня понимает…

– Над Байкалом словно вьюжатся,
Хороводы чаек кружатся,
И стегает их жестокая,
Беспощадная Сарма.

Зашуршала обертка шприца. Хрустнул, отломившись, носик прозрачной ампулы.

Все эти пугающие приготовления меня как будто бы не касались, были просто фоном.

Меня качало, словно на волнах, в ушах шумело. Я следовала за голосом Игната, как слепой за поводырем…

– Но поём мы во спасение,
Пусть стучат в борта осенние
То ли с запада, с востока ли
Беспокойные шторма.

Руки в перчатках, блестящие инструменты. Суровая медицинская магия четких, выверенных движений, дерзнувшая вступить в спор с законами природы. Слаженная работа команды…

– Ай!

– Уже все, Касенька, ты умница, – Кирилл кинул использованный шприц в мусорное ведро.

– Ночь на угольях замешана,
Небо звёздами увешано,
Дремлет море легендарное,
Отдыхая от жары.
И плывут заворожённые
Наши души обнажённые,
И творят стихи янтарные
У истока Ангары...

(Сергей Соловьев – Байкальская)

– Ваш выход, маэстро, – Кирилл подал Игнату иглодержатель.

– С чего вдруг такие почести?

– Так уж и быть, сегодня побуду твоей верной медсестрой. Только не привыкай, – Кирилл перевел взгляд на меня. – Будет больно – не терпи, говори сразу. И лучше отвернись. Ничего интересного тут нет.

– То-то Иван истерику устроил! – пробурчала я.

– В его возрасте любопытство всегда перевешивает здравый смысл, – Захар стоял за моей спиной, придерживал меня за плечи, чтобы случайно не дернулась или не свалилась в обморок.

Краем глаза я следила за тем, как прокалывает кожу иголка, и как ловко Игнат вяжет узелки. Было странно, немного неприятно, но не больно.

– Ювелирная работа! – оценил его старания Кирилл, накладывая стерильную повязку.

– Учитесь, пока я жив!

– Смотрите-ка, уже зазнался!

Противно запищал таймер духовки, возвращая нас всех на грешную землю. Война войной, а обед по распорядку.

Марина не теряла времени даром – моя комната сияла чистотой. Захар с Кириллом поставили кровать на место и принялись распаковывать коробки, сортируя их содержимое под удивленные возгласы: «Надо же, какая занятная штуковина!»

Игнат с Мариной повесили шторы – темно-синие, с золотыми звездами, расстелили на полу у кровати ковер с толстым ворсом, поменяли унылое однотонное постельное белье на пестрое и розовое. Греющее нежную девчачью душу. Положили сверху пушистый плед, так же, как шторы, украшенный россыпью сияющих звезд.

Иван Кириллович тоже был чертовски занят. Пыхтя от усердия, он сверлил невидимые дыры в воздухе. Дрель жужжала, прямо как настоящая, и мигала лампочками.

Я следила, чтобы он не путался под ногами, поскольку к хозяйственным работам была признана временно непригодной.

Комната постепенно обретала уютный, обжитой вид. Из коробочных недр появились декоративные подушки, чтобы удобно сидеть на полу.

– Вон та стена кажется пустоватой. Можно, я на нее плакат повешу? Следов не останется, обещаю.

Одним из самых ценных моих сегодняшних трофеев действительно был плакат. Большой, яркий, во всем своем великолепии «эзотерического бреда». Про устройство чакральной системы. Не то, чтобы я особо рассчитывала на благосклонность Захара, скорее, закинула плакат в корзину просто за компанию.

– Я об этом пожалею, – обреченно вздохнул брат, когда я, вытряхнув плакат из тубы, развернула его во всю длину.

– Для тебя это полный бред, а для твоей сестры – концепция мироустройства, – пришел мне на помощь Игнат. – И с этим тебе придется считаться, приятель. Не обязательно сразу пытаться открыть у себя третий глаз. Достаточно просто перестать презрительно фыркать, каждый раз проходя мимо.

– Давайте рядом анатомический плакат повесим, – предложил Кирилл. – Ради благого дела я утащу один с работы, выберу самый милый, обещаю. И будет у вас стена дружбы. Если, конечно, Касенька не против.

Полчаса назад он подавал Игнату инструменты, не особо интересуясь моим согласием. Но, разумеется, я была не против. Особенно, если это и правда поможет нам с Захаром понять друг друга.

– Дамы и господа, финальный штрих! – изящным жестом фокусника Игнат поднял перед собой загадочный пакет, который принес с собой.

– Ты ограбил сувенирную лавку? – ахнула Марина.

– Попрошу без паники! – для борьбы с тенями любые средства хороши, но это тебе, Кася, точно понравится.

Как кролика из волшебной шляпы, Игнат извлек из пакета какой-то плоский круг, упакованный в шуршащую полупрозрачную бумагу.

– Ловец снов! – угадала я.

– Он заряжен защитными заклинаниями особой силы, – Игнат перешел на таинственный шепот, обращаясь теперь непосредственно ко мне. – Ни одна тень в здравом уме не сунется.

«Пускай только попробуют!» – я с особым, торжественным благоговением рассматривала разноцветные перышки в хитросплетении изящных веревочных узлов.

– Скептиков просим выражать свое недоверие где-нибудь за дверью, – это Игнат произнес уже в полный голос, с ударением на два последних слова.

Захар, который в это время перевязывал шпагатом стопку картона, предназначенную для переработки, мужественно промолчал (сделаем вид, будто бы я не заметила, как Кирилл с размаху наступил ему на ногу).

Еще в магическом пакете Игната обнаружилась пара массивных подсвечников, металлических, не чета безвременно почившему собрату, и проектор ночного неба, представляете? Как чутко он угадал! Как волшебно будет выглядеть моя комната ночью! Мне хотелось повиснуть у Игната на шее, вереща от восхищения. Но я благоразумно обошлась искренними восторгами и благодарностями.

– Обязательно нужно отпраздновать новоселье. Ленточку, так и быть, перерезать не будем. Обойдемся торжественной речью счастливой хозяйки, аплодисментами и чаем с тортиком.

– Да, вшивый о бане, а Игнат – о тортиках, — заметил Кирилл.

– Без тортика никак нельзя, – Игнат хитро подмигнул мне. – Хочешь, скатаемся вместе?

– Малявка, не смей даже приближаться к этой машине для самоубийства! – завелся с пол-оборота Захар.

Мы с Игнатом обменялись многозначительными взглядами.

– И не переглядывайтесь мне тут, как соучастники. Игнат, если узнаю, что ты катал мою сестру на своей колымаге, можешь писать завещание.

– Так и быть, за тортиком скатаюсь сам, – ради сладкого Игнат был готов на любые подвиги.

– Пойдем, Кась, поможешь мне накрыть на стол, – позвала Марина.

– Только давай не на кухне…

15.

В то прекрасное воскресное утро я мечтала поспать подольше, но меня разбудил солнечный зайчик, прыгающий по векам. Я зажмурилась, потом открыла один глаз – и тут же нырнула под одеяло с головой.

Примостившись на краю кровати, Захар сосредоточенно ловил солнечных зайчиков головкой фонендоскопа, а затем направлял их ко мне на лицо.

– Вылезай, засоня, – брат осторожно потряс меня за плечо.

– Я в домике, – я понадежней завернулась в одеяло.

Так и лежала, пока дышать стало совсем уж нечем. Беспощадное утреннее солнце сегодня играло не на моей стороне.

– Нечестно вот так подкрадываться к спящей сестренке с жутким орудием пыток в руках, – одним рывком я села на кровати, откинув одеяло в сторону.

– Кась, ты ночью кашляла, – Захар подвинулся ближе, внимательно меня разглядывая. – Я прислушивался, боялся, вдруг свистеть опять начнешь. Но, кажется, кашель из-за насморка.

«Бедняга, как он вообще до утра дожил!»

Нет-нет, никакого сарказма. По-вашему, я даже брата родного пожалеть не могу?

Я нащупала сзади себя подушку, прижала к груди на манер щита. Отбиться вряд ли получится, но все-таки без боя я не сдамся.

– Ты такая милая, когда сердишься.

– Милая? Сейчас я тебе задам! – я воинственно замахнулась подушкой.

– Задай! – встрепенулся Захар. – Только я буду защищаться.

Схватив вторую подушку, он тоже занял боевую стойку.

– Ах, так? Ну, держись! – я бросилась в атаку.

Захар ловко увернулся от моего выпада, и тут же перешел в нападение. Удар, еще удар, еще… В воздухе летала белая пыль, кровать под нами прогибалась и жалобно скрипела. Ох, до чего же азартное занятие этот ваш бой подушками!

Вживаясь в роль бравого полководца, я теснила неприятеля к краю кровати. Неприятель огрызался снайперскими подушечными ударами, и сдавать позиции не спешил.

Стоило мне лишь немного зазеваться, как Захар тут же опрокинул меня на обе лопатки. Сверху еще и подушкой придавил – чтобы уж наверняка.

– Сдавайся, малявка! – брат радовался победе, как мальчишка.

– Пленных бить нельзя! – на всякий случай предупредила я.

– Бить нельзя, – согласился Захар, – а щекотать Женевская конвенция вроде бы не запрещала.

– Ты не посмеешь! – я тщетно пыталась освободиться.

Пальцы Захара плясали на моих ребрах, как на клавишах гармони, и я раздувала меха, издавая звуки в невообразимых тональностях – кажется, от них даже стены дрожали.

– Пощади! – я вдохнула поглубже, и вдруг закашлялась.

Судорожно хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыбина, прежде чем захлебнуться новым приступом.

Не говоря ни слова, Захар перевернул меня на живот, уложил себе на колени так, чтобы голова свешивалась с кровати, и стал стучать по моей спине ребром ладони, сначала легонько, примериваясь, потом от всей души.

Издав короткий боевой клич: «Помогите! Наших бьют!», я принялась методично дрыгать пятками и извиваться. Захар просто перехватил меня поудобнее, чтобы не сползала.

– Ладно, можешь кричать, – милостиво разрешил он, – только лежи смирно.

Под конец экзекуции я немного охрипла и, кажется, перешла границы, обозвав Захара «проклятым душегубом». Потому что нечего было лупить меня без предупреждения.

И откашлялась, выплюнув сгусток слизи, наконец-то почувствовала облегчение.

– Во всем тополиный пух виноват, – я поспешила сделать официальное заявление, пока братец не придумал версию поинтересней.

– Ага, – задумчиво протянул Захар.

Нашарил под кроватью забытый фонендоскоп.

– Снимай футболку!

Я невольно попятилась – этот медицинский фанатик еще недавно был моим старшим братом.

– Извини, малявка, не отвертишься. Я должен понимать, что с тобой происходит.

Разгоряченное после веселой возни тело без одежды чувствовало себя особенно неуютно. Плечи тут же покрылись гусиной кожей. Когда-нибудь я перестану стесняться брата, но не сегодня.

«Привыкла к поползновениям, как же…»

– Подойди ко мне, – напомнил о себе Захар.

Я послушно сделала шаг навстречу.

Безмолвная тень встала рядышком со мной, так же сгорбившись, понурив голову, безвольно опустив руки. Тень меня пародировала, и это не казалось смешным. Сердце взбрыкнуло, как необъезженная лошадь, застучало в ритме галопа.

– Дыши глубже, зайчишка-трусишка, – Захар принял мою эмоциональную реакцию на свой счет. – Дрожишь так, как будто я на тебя дуло ружья направил, и палец держу на спусковом крючке.

«Пиф-паф!» – тень беззвучно разрядила в воздух воображаемую двустволку. Ощерилась довольной улыбкой маньяка.

– Тише-тише, видишь, это всего лишь фонендоскоп, – брат успокаивал меня, как мог. – Ты же помнишь, он не кусается.

С памятью у меня как раз все было в порядке, а вот нервишки пошаливали.

Тени, почуяв полную безнаказанность, устроили настоящую вакханалию, с плясками и улюлюканьем.

«А ну кончайте свой балаган!» – рявкнула я на правах хозяйки комнаты.

Покидав инструменты, тени бросились врассыпную. Попрятались по углам, сердито сопели, изобретая план мести.

Надо же, оказывается, я могу быть не только несчастной жертвой…

– Что за выражение лица? – уловил перемену моего настроя Захар.

– Ты еще спрашиваешь! – я спрятала всю гамму обуревающих меня чувств за напускным возмущением. – Как насчет осмотров без суда и следствия, по каждому чиху?

– Ах, да, как раз об этом, – оживился Захар. – Помнится, я грозился устроить тебе грандиозный медосмотр…

«Неужели и правда грозился?» – я вопросительно посмотрела на тень. Ту единственную, что продолжала меня преследовать. Тень пожала плечами.

– В общем, я договорился с администраторами большого медицинского центра, в котором работает Игнат. Они составят расписание так, чтобы ты смогла пройти обследование за один день.

Захар светился энтузиазмом, как рождественская елка, ну а я была мрачнее тучи. Даже не знала, что ему ответить. То есть, меня привезут в клинику, прямо туда, где у монстров в белых халатах гнездо, и я должна буду найти выход, желательно, оставшись в живых, и не растеряв по дороге важных запчастей. Увлекательный квест, если абстрагироваться. Жаль только, что абстрагироваться я не могла.

«Умирает зайчик мой!» – тень театрально испустила последний вздох под аплодисменты растроганных зрителей.

– Кась, я знаю, ты боишься иголок, – Захар развернул меня спиной, не дав насладиться потусторонней актерской игрой. – У тебя все еще есть возможность обсудить это с психологом.

Обсуждать выходки теней я могла себе позволить лишь с одним человеком на свете, который не считал меня сумасшедшей…

– Никаких мозгоправов! Я и сама справлюсь, особенно, если кто-нибудь будет держать меня за руку.

– Намек понял! Передам Игнату, чтобы утряс свой рабочий график.

«Наши мысли схожи!» – губы сами собой расплылись в улыбке – хорошо, что Захар не видит.

– И все, хорош болтать! Дыши как следует, убеди меня, что не свистишь.

«Хлеба ему и зрелищ – не много ли чести?»

Но, разумеется, дышать мне пришлось глубоко и старательно, подчиняясь коротким командам Захара. И заодно молиться всем богам, чтобы братец ненароком не выслушал чего аномального, вдогонку к «функциональному шуму».

Наконец Захар в последний раз отлепил от моей спины головку фонендоскопа, обошел меня кругом. Был он при этом тих и задумчив. Как есть, замыслил что-то коварное…

– Я недостаточно тебя убедила?

– Достаточно, малявка, давай, ложись, живот потрогаю.

– Зачем? – округлила глаза я.

Этого только не хватало!

– Да, понимаешь, еще в прошлый раз хотел до твоего живота добраться, но у тебя же спина болела.

– Ага, то спина болит, то рука перевязана. А лето только началось. Славно время проводим!

– Просто отлично, – Захар надавил мне на плечи, вынуждая принять горизонтальное положение. – Зубы не заговаривай.

Опрокинувшись на спину, я инстинктивно закрыла живот ладонями.

– Даже взглянуть не позволишь? – брат опустился на кровать рядом со мной.

Я упрямо замотала головой.

Да, черт возьми, не позволю. Мой живот – область мягкая и чувствительная, чужие руки до него не допускаются ни при каких обстоятельствах!

– Снова плохие воспоминания?

«Страх живет в животе», – говорила мама. Раньше у меня не было возможности проверить это на собственном опыте, а теперь я явственно ощущала, как страх ворочается внутри, закручиваясь в тугую, болезненную спираль.

– Наверное… Не знаю…

– Тогда убери ручки, я просто посмотрю.

И хотя я прекрасно знала цену подобным докторским уловкам, все равно позволила себе поддаться очарованию момента близости.

Захар не просто требовал от меня душевного стриптиза, он сам с готовностью распахивался мне навстречу, допуская в святая святых, туда, где за стальной броней трепетал живой огонек. За это я была готова простить ему все, что угодно.

«Кыш, тени, мы тут как-нибудь без вас разберемся!» Вот ведь настойчивые, удержу на них нет…

– Такая храбрая девочка! – Захар разговаривал со мной, как с ребенком, но это было ни капельки не обидно. – Теперь покажи пальчиком, где неприятнее всего.

Я нерешительно нарисовала в воздухе круг вокруг пупка.

– Принято к сведению! Торжественно обещаю не тыкать туда с размаху, по злому умыслу или просто нечаянно, – широкая теплая ладонь брата легла мне на живот.

И ничего ужасного не произошло. Захар всего лишь водил ладонью, иногда легонько нажимал, пытаясь отыскать брешь в плотной мышечной броне.

– Ты даже не стараешься облегчить мне задачу. Расслабься и подыши животом. Я знаю, ты умеешь.

– Откуда?

– Ох, Каська! Хотя в твоих глазах я дремуч и неотесан, но все же имею примерное представление о том, что такое йога. И даже готов признать ее пользу, имея в виду, конечно же, гимнастику. А не весь этот ваш волшебный антураж.

– Древнюю философию, – мой живот мгновенно стал твердым, как доска.

Защитная реакция в действии.

– Ну, извини, малявка. Сморозил, не подумав.

«Он не со зла!» – пояснила я нахальной тени, ехидно оскалившейся над захаровым плечом. И тут же добавила: «Сгинь!» Отработанным маневром на вдохе толкнула воздух в живот, сосредоточила все внимание на процессе дыхания, и вскоре успокоилась, предоставив пытливым пальцам брата полную свободу действий.

Захар словно только того и ждал. Не особо церемонясь, погрузил руку в мой живот едва ли не по самый локоть.

– Ты особо-то не усердствуй, – только и успела возмутиться я.

– Не сбивай дыхание! – цыкнул на меня этот домашний тиран и узурпатор.

За его спиной тени лопались от зависти, словно мыльные пузыри.

Туда им и дорога…

@темы: Мои сказки

---

Тише, милая, я рядом

10.
Кирилл действительно приехал вечером, привез дачной зелени для салата и пирог с капустой – очередной кулинарный шедевр Марины. И пакет ароматных персиков – для болеющей меня.

– На грядке выросли? – ехидно поинтересовался Захар, пока я мыла фрукты в раковине.

– Где же еще? – Кирилл подал мне полотенце. – Что, Касенька, Захар уже допек тебя опекой?

– Припек так, что подгорает, – в тон ему ответила я, прежде чем с наслаждением воткнуть зубы в румяный бок персика. – Ты ведь тоже явился не ради светских бесед.

– Конечно же, нет, – ответил за него Захар. – И давай уже поскорей покончим с этим.

Строгий какой, вы подумайте!

– Вот с этим? – с персиком я расправилась в две минуты, швырнула косточку в мусорное ведро, демонстративно вытерла руки о футболку. Пятна теперь останутся, да и черт с ними.

Ах, да, я благоразумно сменила тунику на футболку с шортами. Во избежание очередного конфуза. Но футболку Захар с Кириллом все равно заставили меня снять. Сопротивлялась ли я? Ну, разумеется! Правда, не из-за страха, а больше из вредности.
К поползновениям со стороны Захара я почти привыкла, а Кирилла вообще никогда не боялась. Мой кредит доверия к нему казался поистине безграничным.

В детстве я часто просила Вселенную: «Пожалуйста, сделай так, чтобы моим братом стал Кирилл, а не Захар!» И это не было просто глупым капризом.

Захар – он словно бы родился с взрослой душой; простые человеческие радости были ему чужды. И он всегда оказывался слишком занятым, чтобы проводить время со мной. Шикнет: «Сгинь, малявка, не до тебя сейчас!» И снова носом в книжку зароется.

Кириллу нравилось возиться с малышней. Он был старшим ребенком в многодетной семье, и ему часто приходилось приглядывать за целой оравой – двумя братьями-погодками и сестренкой, моей ровесницей. А где трое – там и четвертый. К обязанностям няньки Кирилл подходил ответственно. Родители без колебаний готовы были отпустить меня с ним хоть на край света.

На любой игровой площадке дети всех возрастов облепляли Кирилла, как муравьи, требуя хоть крошечку его внимания. Подсади! Покатай! Лови мяч! Кирилл никому не отказывал. И за нами не забывал приглядывать, чтоб ни откуда не грохнулись, не разбежались в неизвестном направлении, и ни с кем не подрались.

А ведь Кирилл тоже был заядлым читателем, имел абонемент в каждой библиотеке города, и книги глотал одну за другой – когда только успевал? С Захаром они сошлись именно на почве фанатичной любви к чтению. Такой вот клуб по интересам.
Кирилл с детства пристрастился к чтению серьезных взрослых книг, а затрепанное руководство по оказанию первой медицинской помощи для студентов колледжа, кажется, выучил наизусть. И даже применял полученные знания на практике. В большой семье всякое случалось. Кто-то вдруг ударится, или порежется, или прольет на себя кипяток.

Однажды летом мы гуляли в парке, играли в догонялки, я неудачно упала, споткнувшись о камень, подвернула ногу. Кирилл был тут как тут, у него в рюкзаке обнаружилась перекись водорода, чтобы обработать ободранную коленку, и эластичный бинт, который Кирилл плотно обмотал вокруг моего голеностопного сустава. Я стоически перенесла все манипуляции, потому что от него не исходило никакой угрозы, только искреннее желание помочь. Я всегда была восприимчива к подобного рода вещам. Никаких ассоциаций с чудовищами в белых халатах у меня тогда не возникло, да и сейчас действия Кирилла не вызывали у меня особых опасений. Что удивительным образом наводило на размышления о том, что среди врачей тоже встречаются порядочные люди. Не это ли мне так старательно пытался втолковать Игнат? Чудны подсказки твои, дорогая Вселенная!

– Не вздыхай, малявка, – и снова Захар все неправильно понял. Непросто нам с ним все-таки будет наладить нормальные протоколы общения.

С осмотром места укола Кирилл долго не возился. Велел не чесать и ничем не мазюкать. И пообещал, что до свадьбы точно заживет.

– Это сколько же ждать придется! – я потянулась за футболкой.

– Далеко собралась? – Захар ухватил меня за руку.

– Видимо, писать завещание, – я попыталась освободиться.

Напрасно – брат держал крепко. Я мигом сообразила: Захару просто нужен был предлог, чтобы отдать меня на растерзание хирургу. Трагикомедия, не иначе. Я жалела себя, но мне было интересно, чем все это безобразие закончится.

– Стой, где стоишь, – конечно же, почтенная публика в моем лице не была разочарована представлением.

В главных ролях – двое парней, безнадежно испорченных медицинским образованием. А роль подопытного кролика опять досталась бедной Касеньке. Крутили и вертели они меня так, что будь здоров. В бараний рог разве что только не загнули – спасибо и на том. И перебрасывались короткими фразами на своем тарабарском наречии.

– Допустим, нарушение осанки я предполагал изначально, – ворчливо заметил Захар. Ух ты! Я слышу знакомые слова! Это ведь мне не мерещится? – Каськин образ жизни этому, несомненно, способствует. Вечно свернется буквой «зю» за ноутбуком…

У меня уши застряли в вороте футболки. Что за клевета, в самом деле? На себя бы посмотрел, чахнет над своими драгоценными книжками все свободное время!

– Напоминаю еще раз: я не детский хирург, и мой диагноз не может считаться истиной в последней инстанции, – подвел итог происходящего Кирилл. – Советую получить консультацию ортопеда.

– В поликлинике? – насторожилась я, приготовившись занять оборонительную позицию.

– Зачем в поликлинике? Есть у меня на примете один доктор, ведет прием в частном центре. Рекомендую от всей души. Девица толковая. Кстати, однокурсница Захара. Правда, думаю, что твой брат не обрадуется встрече. Они с ней не очень-то ладят.

«Чую, пахнет интригующей историей!» – даже нос зачесался.

– Она тебе не нравится, да? – я обрушила на брата все свое нетерпение. – Она – выскочка и задавака?

– От любопытства кошка сдохла, – недовольно скривился Захар.

Ну и пожалуйста! Все равно ведь узнаю! Детектив Кася соберет улики и опросит свидетелей. Дело будет раскрыто.

– Хочешь, пойдем к другому доктору? – благородно предложила я. Не хочет братец ворошить улей – и не надо. Чай, та девица не единственный ортопед в городе.

– Глупости, мы взрослые люди, и не позволим эмоциям взять верх над здравым смыслом, – кажется, Захар пытался убедить сам себя.

11.
– Захарчик, а откуда у тебя тот чудной сервиз на две персоны?

У меня возникло предположение, что загадочная девушка-доктор, о которой не захотел откровенничать Захар, и нелепый заварник на его кухне могут быть связаны между собой. Предположение бредовое, не спорю. Но других версий все равно пока не было.
Пока я мыла посуду после ужина, успела тщательно исследовать кухонный шкаф, однако больше чашек с розочками не обнаружила. Зато нашла два маленьких блюдца. И сахарницу без крышки, которой уже давно не пользовались. Можно потом растение какое-нибудь в нее посадить, чтоб без дела не валялась. Кактус, например. Будет у Захара колючий друг.

– Почему на две? – Захар отложил книгу, взглянул на меня с удивлением. – Когда-то он был на шесть персон.

Ага! Значит кухня однажды стала эпицентром военных действий. Вряд ли остальные чашки просто потерялись. Нужно записать ценную информацию в блокнот.

– Кася, не мельтеши перед глазами, – Захар устало потер виски.

Не спал же толком сегодня, бедняга, и все по моей милости.

– Обещаю сотрудничать в обмен на ценную информацию, – я подвинула себе табуретку, устроилась прямо напротив брата.

– Я уже успел забыть, до чего несносными могут быть младшие сестры!

– Помочь вспомнить?

– Нарываешься, малявка, – сердито предупредил брат.

Что ж, риск – дело благородное.

– Расскажи-расскажи-расскажи! Тебе очень нравилась девушка, которая подарила сервиз? Ты был в нее влюблен?

– Похоже, у тебя жар, – Захар обеспокоенно прикоснулся ладонью к моему лбу. – Давай-ка, сбегай за градусником.

«Виртуозно перевел тему разговора. Значит, я на верном пути!»

Я послушно принесла градусник из комнаты, воткнула под мышку. Захар не знает еще, с кем связался…

– С чего ты вдруг решила, что сервиз мне подарила девушка? – к чтению брат так и не вернулся, сосредоточив все свое внимание на мне.

– Ну, я же немного прорицательница. И ты сам себе такой сервиз ни за что бы не купил.

Эту унылую кухню спасала только коллекция кружек с веселыми надписями – скорее всего, их Захар тоже покупал не сам.

– Ладно, уговорила, пускай будет девушка, – капитулировал под моим натиском брат.

– Красивая? – поспешила уточнить я.

– Очень красивая, – вздохнул Захар. – Но мы не сошлись характерами.

Мдаа, чтобы сойтись с Захаром характерами, нужно очень сильно постараться.

– Вы ругались? Били посуду? – меня было уже не остановить.

– Что за глупости?

– А куда тогда подевались остальные чашки? – прокурорскую интонацию моего голоса усилил нервный писк чайника. Температура снова поднялась.

– Разбились, или потерялись со временем. Я не помню, – Захар забрал у меня градусник. – Это все-таки не семейная реликвия. Обычный сервиз.

«Не реликвия, говоришь? А бесполезную сахарницу без крышки рука не поднялась выкинуть».

– Малявка, пей нурофен и ложись спать, – брат поднялся с места, чтобы достать для меня капсулу. – Пока я опять не начал тебя лечить.

Может быть, Захар прав. Может, все это фантазии распаленного лихорадкой мозга. Подумаю об этом завтра, на свежую голову.

12.
08.06.23

«Здравствуй, дорогой дневник! Прошу извинить меня за банальность, но я преисполнена чувствами после долгой разлуки. Все еще похоже на мыльную оперу? Зато от души.

Тебе интересно, что я думаю о своих каникулах строгого режима? Признаюсь, я готовилась к худшему. Но здесь все не то, чем кажется. Вот Марина, жена Кирилла. Все делают вид, будто бы ее боятся – это такая игра в «кошки-мышки», в которой мыши вечно готовы водить хоровод. На самом деле, суровость Марины напускная, она шипит и выпускает когти, но не царапается. Видел бы ты, как трогательно Марина печется об Игнате!

А Игнат – он лихо водит байк, словно красуется. При этом ни капельки не заносчив. Интересуется всем на свете, толерантен к моим поискам истины. Разбирается в психологии, но не психиатр. Обучен искусству владения скальпелем, но вроде бы не хирург. И недавно вогнал меня в краску рассуждениями о женском белье. Совокупность фактов наводит на нехорошие предположения. Но не могу же я подойти к Игнату и задать вопрос в лоб: «Ты, часом, не гинеколог?»

И уж тем более не хочу спрашивать у Захара или Марины. О, Вселенная, это тот случай, когда неведение – величайшее из благ».

Я перевернула страницу, выбрала подходящий декоративный скотч и яркие наклейки, чтобы украсить новый разворот дневника. После набега на магазин неподалеку мои канцелярские запасы изрядно пополнились. Пришлось даже утащить с кухни одну из кружек в качестве подставки под ручки.

«Родители из Индии звонят нам редко. У них там плохой интернет, и каждая минута насыщена событиями.

А Захар… Мы вроде бы даже неплохо общаемся, особенно когда он не корчит из себя доктора, но его покровительственный тон порой сбивает меня с толку. Кажется, Захар думает, что я – все тот же несмышленыш, каким он запомнил меня, покидая родительский дом. Хотя я за это время успела немного подрасти, и могу уже гордо именоваться подростком.

А подросток, мой пухлый бумажный друг, это не только первые прыщи и перепады настроения, это еще и некоторый жизненный опыт, значение которого принято недооценивать. Вот и Захар неоригинален. Только представь: он сегодня пытался отправить меня ночевать к Марине! Думал, я забоюсь одна, пока он на дежурстве. Ах, какой пассаж! Что я ему, нервенная барышня с флакончиком нюхательной соли?»

Я закрыла дневник, любовно погладила кожаную обложку. Я действительно никогда раньше не ночевала одна. Да, спала в своей комнате, но знала, что родители рядом, и мне ничего не угрожает. И вообще, до недавнего времени я была уверена, что не боюсь темноты и призраков, обитающих в ней.

За окном неумолимо сгущались тени. Последние солнечные лучи ложились на крыши многоэтажек малиновым заревом. Давно опустел двор, из распахнутого окна лишь изредка доносилось тихое шуршание автомобильных шин.

Тревога вошла без спросу, нахально устроилась рядом. Так близко, что я чувствовала ее зловонное дыхание.

– Рано торжествуешь! – вслух сказала я тревоге.

– Поживем – увидим, – издевательски зазвенело в ушах.

И холодок пробежал между лопаток.

Бодрая трель телефонного звонка заставила меня подпрыгнуть от неожиданности. Я включила громкую связь.

– Малявка, ты как там? – обеспокоенно произнес динамик голосом Захара.

– Полный порядок! – надеюсь, мое воодушевление не показалось брату уж слишком наигранным.

– Смотри мне, сестренка, не забудь температуру померить. И долго не засиживайся за ноутбуком.

– Слушаюсь, товарищ начальник! – так обычно отвечал папа, когда мама давала ему поручения.

– Не скучай, – Захар положил трубку.

За градусником я, конечно, не пошла. Включила на ноутбуке интересный фильм. Достала пакет с рукоделием, начала расшивать бусинками пышную юбку для Виолы.

Солнце скрылось за домами, предоставив тревоге полную свободу действий. Я отложила шитье, прошлась по дому, в очередной раз проверила, надежно ли заперта входная дверь, зажгла лампы повсюду, даже в ванной.

– Я не боюсь. Не боюсь! – мне хотелось доказать Захару, что я уже большая, и не нуждаюсь в круглосуточной опеке.

Я пришила последнюю бусинку, устроила Виоле примерку. Заварила себе свежий чай. Вымыла пол на кухне, пританцовывая под любимую музыку. Я находила для себя все новые и новые дела, но обрести душевный покой никак не получалось. Какое-то неприятное предчувствие следовало за мной, точно приклеенное.

Досадно признавать, но Захар оказался прав: лучше лечь в кровать пораньше и попытаться уснуть. Наскоро покончив с вечерней рутиной, я нырнула под одеяло. Было непривычно спать со светом, но чего уж теперь…

Тщетно пытаясь заснуть, я разглядывала люстру на потолке. Меня окружала тишина, густая, как наваристый бульон. Я увязла в ней, потеряв связь с реальностью, и незаметно провалилась в сумрачный мир между сном и явью.

Где-то скрипнула половица. Показалось? Стукнула оконная створка. Ветер? Что-то таинственно зашебуршало под кроватью. Я застыла, не смея пошевелиться. Натянула одеяло до подбородка, как будто бы оно могло меня защитить.

Тени возникли из ниоткуда. Сгустки враждебной энергии сливались друг с другом, постепенно обретая до боли знакомые очертания. Бездонный, беспощадный взгляд черных провалов глазниц сводил с ума, парализуя волю. Сердце набатом стучало в ушах, голова кружилась. Мир вокруг стал похож на замыленный снимок, дело рук неумелого фотографа, подернулся рябью.

Тени упивались моим страхом, моим отчаянием, питались, иссушая меня. Росли на глазах, множили свое войско. Окружали под металлическое бряцанье сверкающих наточенными лезвиями инструментов. Завертелись в ритуальном танце, готовясь к обряду жертвоприношения.

– Клац-клац! – острые ножи плясали прямо перед лицом, угрожая в любую секунду вонзиться в мою плоть.

По спине стекали струйки холодного пота. Не хватало воздуха – никак не получалось протолкнуть его в легкие. Я пыталась дышать чаще, но от этого становилось только хуже. Так страшно умирать, чуть-чуть не дожив до пятнадцати лет! «Останутся от Касеньки рожки да ножки», – тьфу ты, привязалась же дурацкая песенка. – «Успокойся, Кася, дыши. Думай, как спастись!»

Вслепую я нашарила под подушкой телефон. Только с третьего раза смогла снять блокировку экрана. Остаток сил ушел на то, чтобы набрать короткое сообщение.

Игнат Рыжий Рыцарь
Помоги, я задыхаюсь
08.06.2023, 00:12

Наверное, разумней было позвонить Захару, но в тот момент я была лишена способности размышлять здраво.

Игнат ответил моментально.

– Вдохнуть трудно или выдохнуть? – безо всяких предисловий поинтересовался он.

– Вдохнуть, – грудь словно придавили гранитной плитой. – Тени снова меня нашли.

– Это паническая атака. Жди, я сейчас приеду.

– Ночью?

– Старайся дышать глубже, и отвлеки теней чем-нибудь до моего появления, – Игнат отключился.

Отвлеки, легко сказать! Мысли ворочались неохотно.

Барабаны! Я нашла на телефоне аудиозапись, дрожащим пальцем нажала кнопку воспроизведения. Комнату наполнил далекий гул, который с каждым мгновением становился все громче и отчетливей.

Тени замерли – барабанов они явно побаивались.

Я попыталась расслабиться, глубоко дышать животом, позволяя музыкальному ритму увести меня за собой…

– Бум-бум-бум!

«Это не барабаны, это стук в дверь», – не сразу догадалась я.

С трудом переставляя непослушные, онемевшие ноги, держась за стенки, чтобы не упасть, еле-еле доковыляла до прихожей.

Игнат ворвался в квартиру, на ходу стягивая косуху, скинул кроссовки, не потрудившись их расшнуровать. Подхватил меня на руки, отнес в комнату. Осторожно опустил на кровать. Обхватил своими длинными пальцами мое запястье, считая пульс. Измерил давление – у него с собой был рюкзак с медицинскими принадлежностями, представляете? Заставил положить под язык ужасно горькую таблетку, от которой во рту щипало и кололо. После чего туго спеленал меня одеялом, как маленькую девочку, усадил к себе на колени. Я прижалась к Игнату, дрожа всем телом. Тени наблюдали за происходящим, отступив на почтительное расстояние.

– Услышь меня, Кассиопея, дыши со мной!

Мы словно бы находились на разных планетах, но я ухнула в неизвестность, шагнула с обрыва, чтобы воскреснуть, очнувшись от колдовского морока в теплых объятиях Игната.

– Страшная… – онемевший от лекарств язык ворочался плохо. – Эта комната страшная…

– Почему она страшная?

– Она похожа на больничную палату.

– Захар знает? – нахмурился Игнат.

– Он не поймет…

– Ох, принцесса!

– Да еще звуки эти странные, из каждого угла…

– Звуков не стоит бояться, Касенька. Звуки просто часть волшебной картины мира. Так же, как тишина или темнота. Слушай, расскажу тебе сказку. Которая и не сказка вовсе… Комната твоя населена существами загадочными, для большинства людей невидимыми. Под кроватью обитает маленький дух. Он обожает пугать людей. У него большие мягкие лапы, чтобы ступать бесшумно, незаметно подкрасться сзади и обнять тебя за ногу. Он не злой, он просто малыш, которому скучно и не с кем поиграть. С ним можно попробовать подружиться – он обожает молоко с печеньем.

В шкафу живет барабашка. У нее два банта на тощих косичках, платье в горошек и шкодливый характер. Она обожает скрипеть дверцей, особенно по ночам. Это из-за нее постоянно теряется второй носок и путаются вещи на полках.
В ящиках стола шуршит домовой, наводит свои порядки. Он – милый старичок с бородой, домовитый и немножечко жадный. Он тебя не обидит. Кстати, тоже уважает печенье, особенно «Юбилейное».

А на люстре качается маленькое привидение-оболтус. Ему всего-то триста лет. Видишь, опять рожи корчит? Можешь ответить ему той же любезностью, он не обидится…

Игнат выговаривал слова чуточку нараспев, растягивая гласные. То ли от его плавной, неторопливой речи, то ли просто от усталости после всего пережитого, мои веки стали потихоньку тяжелеть…

– Потерпи еще немного, – Игнат выпустил меня из своих объятий, переложил на кровать. – Сейчас еще раз давление измерим, и будешь спать.

Гусеница Кася выпорхнула из своего кокона, чувствуя, как за спиной расправляются хрупкие крылья. Огляделась по сторонам – теней и след простыл.


– Ты не уедешь домой? – зевая, спросила я, пока Игнат снимал с моей руки манжету тонометра.

– Разве я могу тебя бросить? – головка фонендоскопа неожиданно скользнула мне под футболку, прижалась к груди. Сердце мое, на радость Игнату, билось ровно, без драматических пауз. – Переночую на диване. Кричи, если тени снова решат напасть.

*****

Я поднялась чуть свет, чтобы приготовить завтрак – мне хотелось хоть чем-нибудь отблагодарить Игната.

На плите весело булькал чайник. Солнце пробивалось сквозь жалюзи, расцвечивая кухню жизнерадостными оранжевыми полосками. Воспоминания о вчерашнем поблекли, став похожими просто на дурной сон. Я нарезала зелень, напевая себе под нос, когда на кухне появился Игнат. Немного помятый после вынужденной неудобной ночевки, без очков, волосы торчком, словно одуванчиковый пух, такой домашний и милый…


– Я тебя разбудила?
– Меня разбудил этот волшебный запах. Чем удивишь, принцесса?

– Омлетом с овощами и тостами с ореховой пастой. Все уже почти готово.

– Ты как себя чувствуешь? – Игнат пригладил волосы ладонью, глянул на меня, близоруко прищурившись. Потянулся за очками – оказывается, они лежали на столе.

– Просто великолепно! – ничего хорошего подобные вопросы не сулили.

– Садись, давление измерим, – рюкзак Игната тоже был здесь, как я сразу не заметила…

– То есть, на слово ты мне не веришь? – я демонстративно сложила руки на груди.

– Издержки профессии, Касенька, – Игнат обнял меня за плечи, осторожно подталкивая поближе к столу. – Верю только своим глазам, рукам и цифрам на экране приборов.

Немного поворчав для видимости, я послушно опустилась на стул, протянула Игнату руку – а что мне еще оставалось, спрашивается?

– Еда остынет…

– Просто посиди спокойно пару минут, желательно, молча.

– Доволен теперь? – спросила я, когда манжета тонометра на моем плече зашуршала, выпуская воздух.

– Теперь я проголодался! – Игнат убрал тонометр в рюкзак.

Мужчины – хуже маленьких детей! Наплевав на правила сервировки, я поставила на стол сковородку с дымящимся омлетом. Достала тарелки, протянула Игнату вилку.

– Приятного аппетита! – с ним можно было вот так, запросто, по-приятельски, без особых церемоний. И мне это нравилось.

Некоторое время мы завтракали молча, а потом Игнат вдруг посмотрел на меня слишком серьезно.

– Кася, нам нужно кое-что обсудить.

У меня сердце перевернулось в груди.

– Мы должны рассказать твоему брату о случившемся.

– Плохая идея! – омлет сразу стал безвкусным.

– Захар имеет право знать, – продолжал настаивать Игнат.

– Он упечет меня в психиатрическую лечебницу, исключительно из наилучших побуждений.

– Захар всего лишь зануда. Не надо делать из него монстра. К тому же, одна паническая атака – еще не повод для серьезного диагноза. Триггер известен, думаю, твою проблему вполне можно решить, не прибегая к помощи корифеев психиатрии. Но вам с братом придется сотрудничать.

– Только, пожалуйста, ничего Захару не рассказывай. Я сама.

Чтобы открыть брату душу, я должна была набраться мужества.

– Обещаешь? – Игнат насквозь пронзил меня испытующим взглядом.

– Честное шаманское! – не дрогнула я.

@темы: Мои сказки

---

Кроме кукол 1:6, которых я использую как персонажей своих историй, моя страстная любовь - куклы Our Generation. И только однокомнатная квартира, в которой и без того тесно от кукол и книг, не позволяет мне поддаться искушению собрать огромную коллекцию этих лосят вместе с мебелями)))) Но, конечно, машинку скорой помощи я завела, не удержалась (и мечтаю о медицинском кабинете)))
И, конечно, у меня живет небольшая банда - шесть девчонок и два пацана. Я им имен не придумываю, оставляю родные, и историй у них нет - я от них просто тащусь. К тому же, у некоторых девочек профессии задуманы производителем - Кайлин, например, парамедик, а Николь - семейный доктор. И Тоня - хирург)) Как, как, спрашивается, от них не тащиться?



Но самой первой девочкой в этой компании была Ария. Я ее выбрала, разумеется, за внешность - кареглазые блондинки моя слабость, я теряю волю, и дальше ничего не помню))
Она единственная на старом молде, и я все равно ее очень люблю. Переодела в родную одежду, причесала и сделала пару фоточек (и заказала новые шмотки, взяла на пробу пару комплектов - Ария вдобавок еще и модница))



А потом явилось Древнее Зло и в ультимативной форме потребовало прекратить съемку)))
Куколков она тут снимает, а дома котики не кормлены!

@темы: Живность, Куклы, Мои сказки

---

Ванька на краю Земли

- Отдыхать поедете? Куда?
- На море! Кто скажет, что Баренцево море - не море, может бросить в меня камнем...

@темы: Мои города, Прогулочное, Куклы

---

Тише, милая, я рядом

7.
– Не могу поверить, что я на это согласилась! – патетически объявила я, распахивая дверь подъезда.

День-то какой чудесный выдался, солнечный. Благостный, как сказала бы мама. Даже чахлые цветочки на клумбе приободрились, предвкушая щедрую порцию тепла и света.

Я не могла ответить солнцу взаимностью – брат вел меня на прививку, как ягненка на заклание.

Захар любезно предоставил мне время для размышлений, но итог был вполне закономерен. Невозможно прожить три месяца без леса, придется пожертвовать целостностью собственной шкуры.

– Садись уже в машину, великомученица. И сотри с лица страдальческое выражение. Ты ведь не с дьяволом сделку заключаешь, это просто прививка.

Смешно брату, представляете? А вот мне не очень. Жаль, все-таки, что я тогда не швырнула в него толкушкой.

– Расслабься и подумай о чем-нибудь приятном, – решил успокоить меня Захар по дороге.

– А иголка очень большая? – мой пытливый ум отказывался играть в эти игры.

– Ага, здоровенная, до позвоночника достанет, – не сдержался Захар.

– До позвоночника? – неприятная догадка прошибла электрическим разрядом. – Куда прививку ставить будут?

– Под лопатку, Касенька.

– Это варварство! – от всей души возмутилась я.

– Выходи, приехали, – Захар остановил машину около двухэтажного здания, беленького, опрятного, явно после свежего ремонта.

Не давая мне опомниться, брат потащил меня за руку во внутренний двор. Здесь все утопало в зелени, ухоженные клумбочки, подстриженные кустарники, побеленные стволы тополей. Но убаюкать мою настороженность идиллической картинкой не получилось.
Мы прошли через санпропускник, хором поздоровались с бабулечкой в форме охранного агентства; бабулечка опустила журнал с кроссвордами, глянула на нас одобрительно. Поднялись на второй этаж, в соматическое отделение (я предпочла бы не знать, что это означает), и наконец подошли к двери с табличкой: «Процедурный кабинет». Одно только это словосочетание вызвало у меня приступ паники, лучше бы его назвали «пыточная» – мне нравится точность определений.

Думаете, я просто истеричка? Фигушки, у меня есть свой травматический опыт, просто я предпочитаю о нем не вспоминать…

Мне было пять лет, когда я попала в детскую больницу с бронхитом. Там все было чужое, опасное, и неприятно пахло. Но самое страшное началось, когда за моей спиной со зловещим скрипом захлопнулась белая дверь процедурного кабинета.

Маму внутрь не пустили, я осталась наедине с раздраженной крикливой медсестрой с холодными руками. От страха я напряглась так, что все мои вены спались, превратившись в тонюсенькие ниточки.

– Не ребенок – сущее наказание! – сокрушалась медсестра, тыкая меня толстой иголкой.

Ковырялась так ретиво, словно вымещала на мне злость за все предыдущие неудавшиеся попытки. Ведь маленькая испуганная девочка сдачи дать не сможет…

Возможно, начни я плакать, все закончилось бы быстрее. Но я молчала, стиснув зубы, как партизан на допросе, и этим лишь сильнее раздражала свою мучительницу. Ах, да, я еще и задыхалась. Собственно, поэтому меня так безжалостно пытали – чтобы поставить катетер и поскорей начать вливать лекарства.

К тому моменту, когда в процедурный кабинет ворвалась мама, встревоженная моим долгим отсутствием, я была похожа на один большой синяк с исколотыми руками и ногами. Увидела родное лицо и зашлась в истерическом плаче. Вздрагивала, всхлипывала, рыдала и свистела – на фоне эмоционального взрыва одышка усилилась. Прибежали врачи, оторвали меня от материнской груди, забрали в реанимацию…

«Не пойду, не пойду, не пойду! Костьми лягу тут, у порога».

Я замерла как вкопанная, впилась Захару в руку – наверное, следы потом останутся.

– Смелее, Касенька, я с тобой, – ласково, как маленькой, улыбнулся мне брат и потянул дверь на себя.

Чтобы переступить порог, мне пришлось собрать все оставшиеся силы.

– Вторая смена, доктор Южный? – приветствовала Захара ехидным вопросом монументальная тетенька в белом халате.

У ее лица были грубоватые черты, да и всю ее как будто высекли из мрамора в натуральную величину. Морщины и седина, облагороженная мелированием, только усиливали эффект.

Я сразу ее узнала. Нет, конечно, не именно ее, а образ. Архетип матерой медсестры. И доктор ей не авторитет, и сам черт не брат.

Модель устаревшая, однако, встречается повсеместно. Процесс коммуникации сводится к коротким окрикам и гневным тирадам, если окрики не эффективны. Безжалостна к чужим слезам. В случае оказания сопротивления может применять грубую силу. Производительность обычно высокая, поэтому на хорошем счету у начальства.

– Сестренку привел на прививку, – спокойно ответил Захар. – Мне Татьяна Михайловна обещала вакцину оставить.

Я повисла на брате, оттягивая его руку к полу. Душевных сил почти не осталось. Захар аккуратно усадил меня на стул, обшитый ободранной клеенкой.

– Ага, нашла, – медсестра достала из холодильника ампулу с вакциной.

– Смотри внимательно: название препарата, срок годности, – она поводила ампулой перед моим носом. Такая же формалистка, как Захар. – Нужно подождать, пока согреется.

Медсестра поставила ампулу на манипуляционный стол, вернулась к своим журналам.

– Ну и чудненько, Касенька пока температуру померяет, – сюсюкаться со мной при постороннем человеке – страшный грех!

Захар взял градусник из стеклянного стаканчика с надписью «чистые термометры», встряхнул, протянул мне. Я машинально сунула градусник под мышку.

– Дайте мне документы девочки, доктор, я ее запишу.

Медсестра уставилась на мой полис, пробежалась глазами по напечатанным строчкам раз, другой, перевела взгляд на Захара.

– Знаете, доктор, по-моему, ваши немного не от мира сего – надо ж было девочку так назвать – Кассиопея! Нет бы Маша там, или Настя, – недовольно покачала головой она, повернулась ко мне. – Как крестили-то тебя? Под каким именем?

– Зачем меня крестить? – мое удивление было действительно искренним. – Я язычница.

«Каждый волен выбирать, во что верить», – так меня учили родители.

– Тьфу ты, нехристь! – медсестра демонстративно перекрестилась. – Понасмотрятся в своих интернетах всякой пакости, так что психушка по ним плачет...

Это потом мне Захар растолковал, что в их отделении медсестры старой закалки не ставят молодых докторов ни в грош, считая дилетантами от медицины. Спорить в таких случаях бесполезно – нарвешься на скандал и наживешь себе злейшего врага. Но тогда я, конечно, на брата обиделась – почему он за меня не заступился?

– И куда записывать прикажете? В журнал вакцинации сотрудников что ли… – продолжая ворчать себе под нос о падении нравов нынешней молодежи, медсестра внесла мои данные в журнал.

Прошло пять минут, а мне показалось, будто минула целая вечность. Вернула Захару градусник. Теплилась еще робкая надежда, что температура окажется повышенной. Но Захара результат измерения вполне удовлетворил.

Медсестра поднялась со своего места.

– Ладно, девонька, сымай футболку, – щелкнули латексные перчатки.

Руки слушались меня плохо, в ушах звенело, во рту пересохло. С третьей попытки мне удалось подцепить край футболки, и стянуть ее через голову. Я осталась стоять в центре кабинета под холодным светом люминесцентных ламп.

Оказывается, не зря я выбрала свой самый-самый целомудренный лиф, закрытый, без кружева.

Медсестра набирала вакцину в шприц, я следила, как медленно опускается поршень. Игла и правда мне показалась огромной.

– Нет, так не пойдет, – медсестра завершила приготовления. – Все снимай, голубушка. Живей давай, некогда мне с тобой возиться. Если брата стесняешься, мы его за дверь отправим.

– Нет, пожалуйста, пускай останется! – взмолилась я, одним движением расправляясь с застежкой лифа.

Подхватила ставшую уже бесполезной деталь гардероба, положила ее поверх футболки. Скрестила руки, прикрывая грудь. Я уже дошла в своем физическом развитии до стадии появления волнующих окружностей. Это был мой секрет, мое откровение, которое я хотела бы уберечь от чужих равнодушных взглядов и рук. Но не вышло…

– Поворачивайся спиной, – скомандовала медсестра.

Я начала дрожать – от страха и от холода. Захар заметил, подошел ближе.

– Обними меня, малявка, давай, смелей.

Мне куда деваться было – прижалась голой грудью к рубашке Захара, испытывая смешанное чувство стыда и облегчения.

– Умница. Постарайся дышать глубже.

Я почувствовала запах спирта и прикосновение мокрой холодной ваты к спине.

– Не отвлекайся, дыши, вдох-выдох, хорошо, – голос Захара помогал мне держаться на плаву. – Теперь вдохни и задержи дыхание.

Я послушно набрала в легкие побольше воздуха, и в этот момент в мою спину воткнулась игла. Короткая вспышка боли обожгла и утихла.

– Выдыхай, малявка, – разрешил Захар.

Я обмякла, навалившись на него всем телом.

Мы так и вышли из процедурного кабинета, обнявшись, как какое-то странное существо с двумя головами и четырьмя ногами. Нет, перед этим я торопливо оделась, но слабость в ногах не проходила, и я снова уцепилась за Захара, не имя сил передвигаться самостоятельно. Разжала свои судорожные объятья лишь в коридоре.

– Теперь уже можно плакать? – спросила я, когда мы отошли на безопасное расстояние, сели на диванчик в холле рядом с раскидистым фикусом.

– Теперь уже можно, – великодушно разрешил Захар.

Дамбу прорвало, поток слез хлынул наружу – как мне вообще удалось сдерживать его столько времени?

– Ты… Вы… несправедливо… никому нет дела…безжалостно…– из моего бормотания сложно было вычленить что-то осмысленное. – Я всегда знала, что все врачи – садисты.

– Чем я провинился? – Захар протянул мне упаковку бумажных платочков.

Поздно – его светлую рубашку украшали мокрые пятна.

– Обрек младшую сестренку на невыносимые страдания, – я с чувством высморкалась, швырнула комок использованных платочков в урну.

– Такие уж невыносимые? – скептически хмыкнул Захар, вложив мне в руку новую упаковку. Заранее подготовился, видимо.

– Ты не учитываешь моральный вред, – я промокнула платочком опухшие от слез глаза.

– Как я могу загладить свою вину? Давай пообедаем в каком-нибудь уютном местечке?

– Этот дешевый трюк оставь для своих поклонниц, – я дернула плечом, сбрасывая с него ладонь брата. – Тебе не удастся меня подкупить.

– Хочешь, я отвезу тебя в большой книжный магазин? – предложил Захар после небольшого раздумья.

– И разрешишь мне надолго зависнуть в отделе эзотерики? – я моментально восстала из мертвых. Подобная возможность не каждый день выпадает.

– Ну, если это послужит компенсацией морального вреда, – мой энтузиазм, похоже, привел Захара в ужас, но брат держался молодцом.

– И купишь мне жуткую антинаучную книжку с картинками, – подвела итог я. – Чего сидим? Поехали скорей!

8.
Утро было не добрым – я еле-еле сползла с кровати. Или даже не утро вовсе – мрачное время перед рассветом, когда любую боль и печаль можно смело умножать на два.

Меня знобило. Место укола под лопаткой распухло и горело так, что невозможно было притронуться. И двигать правой рукой я могла с трудом. Подсвечивая себе фонариком на телефоне, я распотрошила аптечку в поисках заветной капсулы нурофена. Еще была нужна вода, но за ней придется совершить вылазку на кухню. Я медленно и осторожно отворила дверь комнаты, старалась ступать тихо-тихо, чтобы не разбудить Захара. Напрасно старалась – диван брата оказался пустым.

– Не спится, Касенька? – приветствовал меня Захар, стоило мне переступить порог кухни.

Кажется, он ожидал моего появления.

– Водички вот попить захотелось, – я метнулась к холодильнику, укрылась за открытой дверцей. – А ты почему не спишь?

– Книжка интересная, – Захар продемонстрировал мне обложку с пугающими надписями на медицинском языке. – Ты как себя чувствуешь?

– Все отлично, – выпалила я на одном дыхании.

Кухню освещала только настольная лампа. Надеюсь, в темноте брат не заметит моих воспаленных глаз.

– В самом деле? – Захар направил свет лампы в мою сторону, присматриваясь повнимательней. – Подойдите ближе, бандерлоги.

Опустив голову, я сделала пару неуверенных шагов по направлению к столу.

– Ближе, ближе, еще… Посмотри на меня, – брат дотронулся до моего лба. – Да на тебе яичницу жарить можно! Спина очень сильно болит?

– Нет, нисколечко! – поспешно заверила я.

– Врешь, малявка, – Захар поднялся с места. – Разожми кулак.

Красная капсула на бледной ладони была словно капелька крови. Захар открыл кухонный шкафчик, достал из коробки с лекарствами нужный блистер, присовокупил к капсуле маленькую белую таблетку.

– Так, любезная сестрица, давай уточним один момент. Доктор здесь я. И любые вопросы, касающиеся твоего здоровья – моя компетенция. Подпольную аптечку я конфискую. И чтобы больше никаких попыток самолечения. Я должен знать обо всех изменениях твоего самочувствия, даже если тебе они кажутся несущественными. Надеюсь, это понятно?

– Понятно, Захарушка, – демонстративно надула губы я.

Вот она, докторская личина. Ее под добродушной улыбкой не спрячешь, она всегда насквозь просвечивает.

– Пей лекарства и топай в комнату, я скоро приду, – тон его был настолько строгим, что я не посмела ослушаться.

Бухнулась на кровать в ожидании расправы. Нет в этом доме покоя бедной Касеньке!

Захар не заставил себя долго ждать, явился при полном параде – с фонендоскопом на шее и сумкой с медицинской эмблемой в руках. Он сейчас ничем не напоминал моего милого заботливого брата.

– Не приближайся, – нахмурившись, предупредила я.

Отодвинулась подальше, вжалась в изголовье кровати, как затравленный зверек, попавший в ловушку.

– Малявка, ты чего? – изумился Захар. Вряд ли он ожидал от меня подобной реакции. – Клянусь, я с мирными намерениями. Не надо бояться.

– Тогда сними эту страшную штуку с шеи.

– Кась, она не страшная, честное слово, – Захар, тем не менее, послушно убрал фонендоскоп, отодвинул его на безопасное расстояние. Открыл сумку.

– Держи градусник, и давай пока просто поговорим. Вчера я повел себя не очень красиво. Не объяснил тебе заранее, как будет проходить вакцинация, и какими могут быть последствия.

– Знала бы про последствия – ни за что бы не согласилась на эту авантюру, – заверила я.

– Ой, ли? – Захар бросил взгляд на часы. – А как же лес, речка, палатки, приключения? На второй чаше весов всего лишь легкое недомогание, которое пройдет через пару дней.

«Легко рассуждать про чужое недомогание, когда сам бодр и свеж», – тут же пришло понимание, что за окном ночь, и я даже посочувствовала брату, который из-за возни со мной не успел выспаться перед работой. Но все равно держалась настороженно и соблюдала дистанцию.

– Значит, план у нас следующий, – принялся тем временем растолковывать мне Захар, – сначала я послушаю твое сердце и легкие вот этой абсолютно не страшной штукой.

Брат подтолкнул фонендоскоп поближе ко мне.

Злые люди в белых халатах использовали эту штуку в своих варварских ритуалах, и при этом называли мою маму ведьмой, а меня – истеричкой! Сколько лет прошло, а воспоминания – как картинки в книжке со страшными сказками. Ладно, признаю, мое воображение все слегка приукрасило. В реальности у них не было уродливых масок со звериными оскалами и амулетов из зубов тигра. И костер подо мной они не разводили. Но мне все равно было страшно. И больно.

– Можешь потрогать, – прервал мои мрачные размышления Захар. – Током не бьет, смертоносными лучами не стреляет.

Поколебавшись, я все-таки протянула руку, боязливо прикоснулась к синей резиновой трубке, провела пальцем по ободку блестящей головки. С детьми такой фокус наверняка сработал бы, но мой печальный опыт подсказывал, что ни один медицинский инструмент не может считаться безопасным.

– Еще посмотрю на место укола и проверю лимфоузлы, – голос Захара доносился до меня как будто издалека. – И в горло твое загляну, чтоб знать наверняка, что это не начало заболевания.

– И никаких иголок? – мне нужны были гарантии.

– И никаких иголок, – с готовностью согласился брат. – Я просто посмотрю, позволишь?

– А если температура окажется слишком высокой? – моя тревога не утихала.

– Ты уже выпила нурофен, – терпению Захара можно было позавидовать. – До нормы он температуру не снизит, но до нормы тебе и не надо. Придется немного пострадать во имя благой цели. Кстати, давай сюда градусник.

– Жить буду? – на всякий случай уточнила я.

– 37,9, – Захар убрал градусник в футляр. – Реактогенная ты моя!

– Это такое изощренное ругательство? – я еще не успела привыкнуть к медицинскому жаргону.

– Это комплимент вроде бы. Ода твоей иммунной системе, – фонендоскоп вновь оказался у брата на шее. – Давай, раздевайся.

– Опять? – я до последнего надеялась, что неприятная участь меня минует.

– Опять, Касенька, что ж поделаешь. Я понимаю, конечно, что девочкам в твоем возрасте свойственно смущаться, но мне правда нужно убедиться, что с тобой все в порядке.

Убедиться нужно ему, а раздеваться придется мне. Что за вселенская несправедливость? Не вовремя вспомнила к тому же, что под туникой на мне только трусы. Дурацкие девчачьи трусы с покемонами – у каждого свои слабости.

А еще выяснилось, что снять тунику, пользуясь только левой рукой – задача почти не выполнимая. При условии, что любое движение правой отдает болью по позвоночнику.

– Погоди, не суетись, – Захар пришел мне на помощь. – Потерпи немножко, сейчас освобожу твою руку. Вот так, отлично. Повернись.

Осторожно надавливая подушечками пальцев, Захар тщательно исследовал болезненную область под моей лопаткой.

– Все очень плохо, да? – сосредоточенное молчание брата я приняла за смертельный приговор.

– Все отлично, – Захар взял меня за плечи, повернул обратно к себе лицом. – Воспалительных изменений не наблюдается.

Его пальцы тем временем уже пустились в путешествие по моей шее, начиная от угла нижней челюсти. Трогали, изучали. Я замерла, прикусив губу, настороженно ожидала чего-то стыдного или мучительного, боялась лишний раз вздохнуть. В комнате было тепло, но я все равно озябла, и кончики пальцев на руках неприятно покалывало.

– Отомри, малявочка, доверься мне, я не обижу, – попросил Захар почти жалобно.

Его ладони накрыли мои пальцы, успевшие превратиться в ледышки, ласково растирали, согревая.

Я выдохнула с облегчением, и тогда Захар отпустил мои руки, и, снова вернувшись к шее, стал легонько поглаживать затвердевшие до каменного состояния мышцы.

– Дыши, дыши, девочка, успокаивайся. Ни о чем не думай, закрой глаза и дыши, – брат массировал мне шею и плечи, уделяя особенное внимание плотным комочкам – сгусткам напряжения.

И, сама того не замечая, я постепенно сдалась на его милость, растворившись в трогательной заботе. Как ни силен был страх, поселившийся много лет назад в моей душе, эту битву он проиграл.

– Только не засыпай, – предупредил Захар, – я еще осмотр не закончил.

– Может, не надо? – мне не терпелось поскорей одеться и нырнуть под одеяло.

– Извини, давно мечтал познакомиться с тобой поближе, – Захар подышал на мембрану фонендоскопа, чтобы согреть, и прижал ее к моей груди.

– Не смешно, – я вздрогнула и инстинктивно подалась назад.

– Стой смирно, – Захар придержал меня за спину. Передвинул головку фонендоскопа в новое положение. – Шумишь, красавица. Шум наверняка функциональный, но я все равно назначу дополнительное обследование.

– Кто бы сомневался, – язвительно прокомментировала я.

– Границы сердца не расширены, – Захару мало было просто слушать, обязательно требовалось трогать руками и даже выстукивать.

Мне оставалось только терпеть, смиренно дожидаясь окончания осмотра.

– Давай-ка снова спинкой ко мне. И дыши глубже, не халтурь.

Немало увлеченных людей довелось мне повидать в жизни, но Захар их всех превзошел. Своей ненаглядной медицине он был верен до последнего вздоха, у него даже глаза светились по-особенному, да что там глаза, он словно сам светился, и очарованная этой фантастической метаморфозой, я готова была разрешить ему делать со мной что угодно.

Даже рот открыла безропотно, и позволила надавить на язык деревянным шпателем. Лишь бы братец удовлетворил свое врачебное любопытство в полной мере. Так и не поняла, что это было – гипноз или временное помешательство.

– Ну вот и все, малявка, – Захар убрал фонендоскоп в сумку. – Зря панику наводила.

– Может и не зря, – философски пожала плечами я, вспомнив про обещанное обследование. – Осторожность никому еще не вредила.

– Как раз об этом. Вечером еще Кирилл твою спину посмотрит, чтобы уж наверняка.

– Никаких «наверняка»! – надевать тунику было легче, чем снимать, видимо, таблетки начали действовать. – Хватит с меня впечатлений.

– Я предпочитаю в таких случаях получить консультацию хирурга, – Захар зевнул, ему тоже не мешало бы отдохнуть. – Но воля твоя. Можем поехать в травмпункт, посидеть пару часов в очереди.

– Вечно ты загоняешь меня в угол, – немного повозившись на кровати, я нашла наконец-то удобное положение.

– Остынь, малявка, я всегда оставляю за тобой право выбора, – Захар поправил мне одеяло. – Не понимаю, чем ты недовольна...

9.
Просыпаться от стука в дверь, похоже, стало уже традицией.

– Ты не Марина, – растерянно пробормотала я.

– Тонкое наблюдение, – рассмеялся Игнат. – Можно войти?

– Входи, – я украдкой глянула в зеркало. Торопливо пригладила ладонью растрепанные волосы.

– Какими судьбами?

– Марина повезла родителей на дачу. А у меня как раз свободный день. Так что я вызвался добровольцем. Или ты не рада?

Я была рада едва ли не до помрачения рассудка, но пыталась свои эмоции наружу не выплескивать.

– Марина велела обязательно тебя накормить, – Игнат продемонстрировал мне бумажный пакет с фирменным логотипом сети быстрого питания. – У меня есть куриные ножки. И картошка по-деревенски. И сырный соус. Годится?

–Ты мой герой! – возликовала я. – Поставлю чайник.

– Сначала градусник себе поставь, – Игнат отнес еду на кухню, вернулся в комнату.

Долго искать градусник не пришлось – Захар предусмотрительно оставил его на журнальном столике.

– Ой, да не парься! Я уже как новенькая.

Я нисколечко не преувеличивала – сон пошел мне на пользу, я была бодра, весела и полна деятельной энергии. Спина немного побаливала, разве что. И слабость до конца не отпустила.

– Принцесса, я вообще-то тоже доктор, – улыбнувшись, напомнил Игнат.

Я тяжко вздохнула. Несправедливо даже, такой хороший человек – и доктор!

– Держи градусник, – продолжал настаивать Игнат. – А я пока чайник включу. Как раз закипеть успеет.

– Да-да, – я показала язык его удаляющейся спине.

– Между прочим, Захар понял, что тащить тебя в больницу было отвратительной идеей – дверь кухни снова хлопнула. – Так что следующую вакцинацию получишь в надежном частном центре.

– Какую вакцинацию? – я почувствовала пустоту под ложечкой. – Захар не сказал мне, что понадобится еще один укол.

– Чую, зря я проболтался, принцесса, – Игнат присел рядышком со мной на диван. – Но ты не волнуйся, гарантирую королевский сервис, и вакцина другая будет, не такая ядреная. А потом, это же не завтра, через месяц только.

Мучайся теперь целый месяц в предвкушении удовольствия! Видимо, брат щадил мою психику, не посвящая в свои злодейские планы. Интересно, мне удастся вернуться домой живой?

– 37, 4. Точно хорошо себя чувствуешь? – Игнат отобрал у меня запищавший градусник. – Давай, я сам чай сделаю?

– Ты гость, верно? Так что просто наслаждайся моим радушием, – категорично объявила я.

Холодильник Захара больше не был похож на последнее пристанище мыши, решившей свести счеты с жизнью. Теперь в нем хранились ингредиенты для моих кулинарных зелий.

Я обдала кипятком старый заварник с пошлыми розочками (интересно, откуда он у Захара?), бросила в него горсть мороженой облепихи. Тонкими кружочками нарезала имбирный корешок, натерла цедру апельсина. Подумав, добавила пару листиков мяты.

– Теперь горячая вода и щепотка магии, – немного демонстративных пассов руками.

– Секретное заклинание? – оживился Игнат.

– Еда хороша, когда приправлена любовью, – я бросила в заварник несколько ложек сахара, укутала его полотенцем.

Потянулась на носочках, чтобы достать из шкафа чашки, но тут же ойкнула от резкой боли, прострелившей спину.

– Полегче, принцесса. Сложные акробатические номера тебе пока противопоказаны, – всего один шаг – и Игнат оказался рядом со мной. Все-таки теснота кухни – не всегда ее недостаток.

– Забавно, Захар обещал путь к свободе, а сам мне крылья подрезал.

– Ну, уж «подрезал»! Немножко покопался в настройках системы безопасности, выражаясь твоим образным языком. Не сопротивляйся, позволь телу приспособиться к изменениям.

Прямолинейная врачебная логика, с которой не поспоришь.

– Теперь ты меня пугаешь, – искренне призналась я.

– Весьма прискорбно, потому что я планирую уговорить тебя показать мне спину. Я хочу убедиться, что из нее не торчат обрубки отрезанных крыльев.

Бессовестный манипулятор, но я была почти согласна на эту манипуляцию повестись. Возможно, Игнату удастся даже пришить мои крылья обратно.

– Захар сказал, что все в порядке, – жалкая попытка оказать сопротивление.

– Больше восьми часов назад. Знаешь, что такое непрерывное медицинское наблюдение?

– Это когда вечером еще Кирилл посмотрит, – насупившись, я вспомнила предупреждение Захара.

– Умница, – Игнат похвалил меня, словно собачку, выучившую новый трюк. – Кирилла, кстати, можно не бояться. Он самый добрый доктор на свете, даром что хирург.

Игнат открыл дверцу подвесного кухонного шкафа – обзор у него был отличный, рост позволял. Выбрал две маленькие изящные чашечки с золотым ободком, видимо, они прятались за толпой разномастных кружек, из которых мы обычно пили чай. Передал чашечки мне – снова эти нелепые розочки, хммм… У нашей бабушки такого сервиза точно не было.

– А тебя? – я поставила чашки в раковину, включила воду. – Тебя мне нужно бояться?

– Всему свое время принцесса. Пока я всего лишь хищно нацелился на твою спину.

«Всего лишь», – мне ведь так и не хватило духа спросить у Игната напрямик, какой именно он доктор. А вдруг он окажется стоматологом, или, что еще ужасней, гинекологом?

Гинекологи неизменно возглавляли мой рейтинг самых страшных врачей, хотя лично с ними контактировать мне пока не доводилось. Но эмоциональных рассказов менее везучих подруг хватало с лихвой. Ладно бы, эти изверги причиняли только физические страдания, нет, им нужно было заодно унизить, обсмеять, обвинить во всех смертных грехах. Нетушки, буду оттягивать неприятную повинность до последнего…

– Что такое, принцесса? – обеспокоился Игнат. – Не бойся, я не маньяк, я просто придуриваюсь. Сейчас спину твою посмотрим, и будем пить чай.

– Смирись, Касенька, твоим веселеньким трусам суждено сегодня стать достоянием общественности, – я что, опять размышляю вслух?

– Интригующая ремарка!

Я позволила задрать на себе тунику, обнажив спину. Чуткие пальцы Игната тут же оказались в эпицентре болевых ощущений – короткие отрывистые надавливания, наугад по минному полю.

– Вот здесь болит, Касенька? – рука Игната сместилась ниже, пальцы нащупали плотный шарик в подмышечной впадине, потом еще один.

Подтверждением ему послужил мой жалобный писк.

– Извини, принцесса, я не нарочно. Мы тут имеем реактивное воспаление лимфоузлов. Неприятно, но предсказуемо. И скоро пройдет. Отличные, кстати, трусы – хлопковые, и фасон что надо, одобряю.

– И давно ты стал экспертом по женскому белью? – насторожилась я, поправляя тунику.

– Я думаю, все мужчины в душе немножечко эксперты, ведь милые девушки стараются для них, для кого иначе все эти ухищрения, кружева и сеточки провокационные и экстравагантные модели из серии «две ниточки и бантик»? Но я за торжество здравого смысла, а финтифлюшки только по особым случаям.

А вот и нравоучения подъехали. Опошлить любую романтику жизненными реалиями – так по-докторски! Я спряталась от неловкости момента, сунув нос в пакет с едой. Аромат куриных ножек действовал на мои обонятельные рецепторы возбуждающе. Даже в животе заурчало.

– Конечно, не целебный бульон, но уж чем богаты, – Игнат подвинул мне табуретку.

– Лапы прочь от святыни! – я извлекла на свет божий заветную картонную коробочку, твердо намереваясь предаться чревоугодию. – Марине ведь не обязательно знать?

– Считай меня соучастником, – Игнат обмакнул картофельную дольку в соус. – Улики мы уничтожим.

– Только если ты не сбежишь опять, как Золушка, оставив мне на память кроссовок, – я припомнила нашу прошлую встречу.

– Не исключаю такой возможности, – Игнат предпочел не тешить меня напрасными надеждами. – Но на кроссовок не рассчитывай – он мне самому нужен. Лучше я тебе номер своего телефона оставлю. Сможешь звонить или писать в любое время. У нас с друзьями такой негласный уговор.

Он причислял меня к кругу своих друзей, и мне это льстило. Мой телефон остался в комнате. Облизав пальцы, я под диктовку нацарапала номер Игната карандашом на блоке для записей, который Захар забыл убрать со стола. Оторвала страничку, спрятала в карман туники.
– Думаешь, чай уже настоялся?

– Убеждена, – изящные чашечки с розами среди пустых коробок и обглоданных костей смотрелись нелепо, словно барышни в кринолинах на суровой байкерской тусовке. Но я была непривередлива, да и Игнат вроде тоже не кулинарный критик.

– Секретное заклинание сработало, – отхлебнув из чашечки, констатировал Игнат.

Может быть, я поспешила с выводами?

– Сахару достаточно? В оригинальном рецепте был мед, но с ним у меня отношения как-то не сложились.

– Принцесс обучают дипломатии? – улыбнулся Игнат. – Я мед с детства не перевариваю. От одного запаха воротит.

– Надеюсь, это самое мрачное твое детское воспоминание.

Свое детство я по праву считала безоблачным. Держалась от страхов на почтительном расстоянии, благо, здоровье позволяло. Захар, сам того не желая, заставил темных духов прошлого пробудиться. И теперь они следовали за мной по пятам, гнусно хихикая, дышали в спину. Выжидали удобного момента. Я тряхнула головой, пытаясь прогнать наваждение.

– Каким, по-твоему, должно быть детство единственного наследника врачебной династии? – Игнат все-таки плюхнул в кружку еще сахара, вот же сластена! – На меня возлагалось слишком много надежд, и каждую я был обязан оправдать.

– Значит, стать доктором – не твое добровольное решение? Тебя родители вынудили?

– Понимаешь ли, принцесса, в детстве я мечтал быть супергероем. А потом вырос и вдруг понял, что для этого вовсе не обязательно носить нелепый карнавальный костюм и бить морды злодеям. Спасать мир можно более элегантными способами. Медицина – один из них.

– Элегантней только слон в посудной лавке, – я не была в состоянии разделить воодушевление Игната.

– Ладно, признаю, в семье не без урода, – вздохнул тот. – Многие медсестры злоупотребляют властью, потакая своим скрытым садистским наклонностям. Многие врачи строят из себя суровых доминантов или непогрешимых богов. Факт прискорбный, но я убежден, что мы можем изменить текущее положение дел. Собственно говоря, оно уже меняется, медленно, неохотно, но неуклонно.

– Слишком неохотно, как по мне.

Конечно, есть частные клиники, стены которых никогда не слышали детских слез, но они – одинокие острова в море боли и равнодушия.

– Не серчай на меня, Касенька, – Игнат чутким камертоном уловил мое мрачное настроение, – но я устроил Захару допрос с пристрастием, и узнал поподробнее о причине твоих страхов. Не думай, будто я собираюсь пытать тебя сейчас расспросами, я правда хочу помочь, но пока не знаю, как. На работу с психологом ты вряд ли согласишься.

– Исключено, – выворачивать наизнанку душу перед незнакомым человеком? Нет уж, увольте.

– Тогда остается старая добрая дружеская беседа. Напоминаю, я умею слушать.

«Упорный, черт бы его побрал!»

Каким-то непостижимым образом Игнат располагал к себе. Он был безгранично терпелив и общался со мной на равных. Между нами словно протянулись невидимые ниточки, от одной души к другой. С ним хотелось откровенничать.

– Они грозились забрать меня в детдом, – слова полились из меня сами собой. – Потому что у меня не было прививок, и моя карточка в поликлинике представляла из себя тоненькую тетрадку с единственным документом – выпиской из роддома. Я до пяти лет практически не болела – банальные сопли не в счет, и моя мама считала, что таскать здорового ребенка в поликлинику – величайшая глупость. Врачи обладали властью отнять меня у мамы и поместить в реанимацию. Их угрозы казались мне вполне реальными.

– Хотя, по сути, это было сделано ради твоего блага.

– Но обставлено было с такой нелюбовью, что я никак не могла понять: за что меня наказывают? И постепенно пришла к выводу, что дело во мне.

– Бедная девочка! Ты взвалила на себя вину за чужую душевную нечуткость и тащишь этот тяжкий груз уже столько лет. Я-то наивно полагал, что все дело в боязни иголок.

– Ну, и в иголках тоже, – неохотно призналась я.

– Ладно, об иголках позже, – Игнат решил больше не бередить мне душу. – Знаю, у тебя богатое воображение. Представь вину, как огромный камень. Вооот такую каменюку, гранитную глыбу. Представила? А теперь бросай! Можешь прямо на головы тем отвратительным персонажам из прошлого. Пускай побегают, поволнуются.

– Это не этично!

– А разве этично было запугивать маленькую беззащитную девочку? – Игнат воодушевлялся все больше и больше, куда только подевалось все его человеколюбие. – Запомни, Кася, ты теперь большая, ты сильная, у тебя есть друзья, которые не дадут тебя в обиду.
«А и в самом деле!» – терять мне было нечего. – «Нате вам, получайте!»

Тени бросились врассыпную, сверкая пятками. Почему-то у этой победы был привкус горечи.

– Принцесса, можно мне тебя обнять? – голос Игната звучал откуда-то издалека.

Меня не нужно было долго упрашивать – я смело шагнула ему навстречу. Игнат укутал меня своей теплой аурой. Я разнежилась в его объятиях, теряя остатки самоконтроля. Прижавшись ухом к груди Игната, я слушала, как спокойно, размеренно бьется его сердце – примерно раза в два реже моего собственного.

– Святые печенюшки! – встрепенулся внезапно Игнат. – Сейчас же Захар с работы явится. И воздастся нам сполна за наши гастрономические прегрешения.

С сожалением оторвавшись друг от друга, мы принялись наводить порядок на кухне.

@темы: Мои сказки

---

Тише, милая, я рядом

4.
Я планировала дуться на Захара до самого вечера. Помогла Марине вымыть посуду, и сразу скрылась в своей комнате. Плюхнулась с ноутбуком на кровать – как и ожидалось, матрас оказался удобным, ортопедическим. Позвонила родителям, проверила почту, посмотрела пару роликов, не особо вникая в их смысл. Отложила ноутбук в сторону, взяла книгу.

Меня не покидало смутное тревожное ощущение, словно надо мной нависло черное грозовое облако, и вот-вот разверзнется ледяным дождем.

За окном галдели дети на дворовой площадке, вдалеке шумела автомобильная трасса. В квартире было тихо. Ни скрипа, ни шороха, стерильная, пугающая тишина. Вот от чего мне было не по себе.

Пространство родительского дома казалось живым и объемным. Оно дышало теплом и любовью. Его наполняли краски, запахи и звуки. Веселая перекличка птиц в саду, папин варган, мамины мантры, которые она повторяла нараспев, и дела спорились.

Мама была основоположницей культа красивых вещей и вкусной еды в нашем доме. Легкие, струящиеся ткани, яркие платья, тарелки из тонкого фарфора с экзотическим орнаментом, изящные бокалы. Бесконечное разнообразие специй, свечи, цветы, ритуалы принятия пищи…

Я выросла среди этого великолепия, впитала его всей поверхностью кожи, и считала его чем-то естественным, правильным и непреложным. Аскетичная обстановка квартиры Захара не способствовала моему душевному равновесию. Можете считать меня излишне впечатлительной барышней – что ж, так оно и есть на самом деле.

Я встала с кровати, навернула несколько кругов по комнате – как загнанный зверь в клетке. Снова замерла, прислушиваясь. Тишина аж до звона в ушах. Где же Захар, неужели снова заснул? Я отправилась на поиски.

Захар обнаружился на кухне. Сидел, не шелохнувшись, уставился в экран ноутбука. Спина прямая, на столе идеальный порядок, ручка строго параллельна записной книжке. Ну, вот в кого он такой уродился?
Вроде бы мы дети одних родителей, но такие разные. У меня светлая кожа и темные, почти черные волосы. Захар смуглый, настолько, что кажется, будто родители купили его у цыган. Волосы у брата светло-русые, они немного вьются и оттого всегда ложатся чуть-чуть небрежно, как ни причесывайся. Я всегда была немного рыхловатой, барышней диванного типа – со спортом на «вы». Захар же, напротив, словно только что сошел с обложки глянцевого журнала. Подтянутый, мускулистый – явно завсегдатай тренажерного зала. Про разницу в мироощущении и вовсе умолчу.

Я потянула на себя дверцу холодильника – вспомнила, что утром видела там пару бутылок минералки. Достала одну, открутила крышку, наслаждаясь шипением пузырьков, сделала несколько глотков. Блаженство…

– Не против прогуляться? – предложил Захар, не поворачивая головы.

Я закашлялась от неожиданности – чуть минералка из носа не полилась. Захар подскочил ко мне, принялся энергично хлопать по спине между лопаток.

– Интересный поворот, – восстановив дыхание, выговорила я. – Думала, ты будешь ворчать из-за холодной минералки.

– Тю! Запрещать детям пить воду из холодильника и ходить босиком – верный способ вырастить вечносопливого задохлика, постоянного клиента детской поликлиники. Так что насчет прогулки? Хочешь, бурундуков тебе покажу?

Я грешным делом подумала, что Захарушка умом немного повредился. Запрещает мне в лес ходить, а сам зовет на бурундуков смотреть. Бурундуки разве не в лесу живут?

– Их даже покормить можно будет, – знал ведь, паршивец, чем меня подкупить.

– У меня семечки есть, и орешки, не жареные. Сейчас, – я рванула в сторону комнаты.

– Надень ветровку, вечером будет прохладно, – бросил мне в спину Захар.

Для начала братец устроил мне небольшую экскурсию по микрорайону: супермаркет, банк, автобусная остановка. Ничего примечательного, если честно. Старые обшарпанные многоэтажки смешивались с новыми разноцветными домами примерно в равных пропорциях. Все, как в других городах. Знакомые названия сетевых магазинов. Чахлая зелень на лужайках. Тополиный пух. Развороченная ремонтными работами дорога. Запах горячего асфальта.

Мы молчали. Я взяла Захара за руку, и потихоньку его чувства проникли мне под кожу, растеклись по телу, согрели сердце. Я смотрела на Томск глазами брата. Город юности. Город надежд. Город возможностей. Он больше не казался мне угрюмым и чужим. Я была уверена, что мы подружимся.

Так и держась за руки, мы с Захаром свернули в узкий проулок рядом с магазином и зашагали по натоптанной пыльной тропинке к гаражному комплексу. Никакого леса на горизонте пока не виднелось. За гаражами начинался пустырь. Грустное царство ненужного хлама и запустения.

Пустырь – как гнойный нарыв на теле, портит вид города и склонен к рецидивам. Появляется в неожиданных местах и разрастается, постепенно захватывая новые территории. Хотя это всего лишь официальная версия, верхний пласт бытия, доступный простому обывателю. К сожалению, не каждому дано увидеть, как вечерами на пустыре среди высоких трав водят хороводы духи.

Поверьте, я знаю, о чем говорю. Один из таких пустырей располагался неподалеку от нашего дома. С одной стороны его ограничивал забор детского сада, с другой – пешеходная улица, а с двух других боков подпирали остовы недостроенных зданий. В самом центре пустыря находилось болото – не какая-то жалкая лужа, настоящее болото с зеленой тиной и глазастыми лягушатами, с топкими берегами, заросшими рогозом и осокой. В моих восторженных детских глазах болото казалось почти что морем. Оно жило своей, волшебной жизнью, изобиловало живностью

Пустырь считался ребячьим царством. Никто никого не обижал – видимо, духи и в самом деле стояли на страже. Каждый мог запросто найти себе занятие. Лепить из глины кривобокие кувшины и чашки. Собирать одуванчики и ромашки, плести венки. Наблюдать за головастиками или радужными крыльями стрекоз. Играть в прятки или воображать себя отважными путешественниками в неведомом краю, или просто лежать на траве и любоваться облаками.

Пустырь был местом моих первых мистических опытов. Я впервые услышала, о чем со мной говорит вода, как шепчут травы, подружилась с духами.

К сожалению, вскоре после этого на пустырь пригнали строительную технику. Осушили болото, разровняли пригорки, выкосили траву. На месте пустыря появилась школа и современный спортивный центр. Но воспоминания о тех чудесных моментах детства навсегда остались в сокровищнице моей души.

– А куда мы идем? – я очнулась от дневных грез.

– Никуда, – Захар замедлил шаг. – Мы уже пришли.

В самом деле? Мой брат, чистюля и педант, привел меня на пустырь? Я точно погорячилась, признав его вменяемым…

Прямо перед нами тянулась к небу одинокая сосна.

– Возможно, придется немного подождать, – предупредил Захар, указав на заросший травой холмик рядом с ее корнями.

Но ждать особо не пришлось – очень скоро из травы выглянул маленький рыжий зверек с глазами-бусинками, темными полосками вдоль спины и пушистым хвостом.

Захар высыпал немного орехов мне на ладонь.

– Не двигайся.

Я послушно замерла с протянутой рукой.

Бурундук деловито засеменил к добыче. Остановился, принюхался. И принялся методично набивать орешками защечные мешки.

– Смотри, не лопни, дружочек, – я старалась не смеяться. Не разрушить очарование момента.

Вид у зверька был довольно потешный. Набив щеки до отказа, бурундук скрылся в густой траве, но очень быстро вернулся за новой порцией. И так до тех пор, пока у меня ноги не затекли.

– Хорошего понемногу, – Захар помог мне подняться с земли. – Пойдем домой?

– Можно мне обнять сосну на прощание? – без особой надежды спросила я.

– Она грязная, – Захар был верен своим принципам.

– Она мудрая и щедрая, – заступилась за сосну я. – А ветровку потом постираю.

– Тоже мне нежности…

Я Захара уже не слышала, облапила сосну, прислонилась щекой к пыльной коре, наслаждаясь ее теплой энергией. «Милая моя, хорошая…»

В корнях оставила горсть орехов и несколько леденцов – духи обожают сладкое. Поклонилась на прощание.

Захар наблюдал за мной с непередаваемым выражением на лице. Но от острот своих дурацких все же поостерегся.

– Откуда ты узнал про бурундуков? – спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание.

– Суровая правда жизни, Касенька. Воон там за домами детская больница. Я этой дорогой хожу на работу.

Мда, чудесный выдался вечер, а осадочек все-таки остался…

5.
В тот вечер я долго не могла уснуть, ворочалась на кровати с боку на бок. Простынь хрустела и пахла свежестью и маслом лаванды, которое обычно было довольно эффективно, но не могло соперничать с моим разбушевавшимся воображением. Мне казалось, что гладкие стены больничной окраски смыкаются вокруг меня все плотнее и плотнее, так что становится трудно дышать. И чудилось то монотонное гудение неисправной лампы, то дребезжание тележки с мерзкой больничной едой. Еще немного – и войдет медсестра с металлическим лотком в руках, скомандует переворачиваться на живот.

Прижав к себе Натана, я натянула на голову одеяло, и постепенно погрузилась в сон…

… В неясных отблесках костра вокруг меня бесшумно плясами зловещие тени. Их плотоядные ухмылки скрывали белые маски. Полы халатов трепыхались как крылья. Гипнотический танец завораживал. Я не могла пошевелиться, хотя не была привязана. Я просто стояла в центре круга, подчиняясь чужой недоброй воле. Я была обнажена и беззащитна. Ступни жгли раскаленные угли.

Вдали раздавался жуткий визг натачиваемых пил и топоров. Участь ведьмы незавидна: поглумятся над телом, а затем предадут останки огню. Возможно, сначала еще зачитают приговор, но это чистая формальность.
– Виновна! Виновна! Виновна! – мрачные тени теснее сжимали круг.

– Не трогайте меня! – истошно закричала я.

И проснулась. Села на кровати, все еще прижимая к груди Натана. Меня била крупная дрожь, и сердце тревожно стучало в ушах. В окно глядела полная луна – соучастница наших с бессонницей ночных бдений.

В большой комнате зажегся свет.

– Кася, ты в порядке? – дверь распахнулась без предупреждения, Захар, оказывается, спал очень чутко. Или его разбудил мой крик. – Иди ко мне, малявка.

Я подчинилась без колебаний. В объятьях Захара было так уютно. Жуткий кошмар утратил надо мной власть, растворился в полутьме спальни, словно его и не было.

– Плохой сон?

Я прижалась к брату сильнее, наслаждаясь его теплом и заботой.

– Расскажешь?

– Неа…

Мне хотелось продолжать нежиться в его объятиях, а не исповедоваться. Захар не стал настаивать. Просто молчал. Просто ласково гладил меня по спине. Просто дышал мне в макушку. Щекотно…

– Успокоилась? – мое сердце уже не так яростно колотилось по его ребрам. И озноб прошел.

– Признайся, ты считаешь, что родители плохо меня влияют? – зачем-то спросила я.

– Нет, Касенька, я уверен, что наши родители самые лучшие в мире, просто ты немного злоупотребляешь их доверием. А со мной такие фокусы не пройдут, уж извини.

«Это мы еще посмотрим!»

– Давай-ка, ложись, – Захар заботливо укрыл меня одеялом. – Я приготовлю тебе мятный чай.

– И посидишь со мной, пока я не засну? – мне ужасно не хотелось оставаться в комнате одной.

– Конечно.

– Только не слишком горячий, пожалуйста.

– Будет исполнено, сударыня, – Захар скрылся за дверью.

«Возвращайся скорее…»

6.
Мне все-таки удалось заснуть – на этот раз без сновидений. Разбудил меня – не поверите – стук в дверь.

– Долго спишь, – Марина в розовом спортивном костюме была похожа на Барби. Светлые кудряшки, небрежно рассыпавшиеся по плечам, кукольные голубые глаза, вздернутый носик. – Собирайся, пойдем на детскую площадку.

Только не говорите, что эта чудо-женщина будет являться в наш дом ежедневно.

Рядом с Мариной нетерпеливо переступал с ноги на ногу Ваня, в смешной панамке, с красным ведерком в руках.

– Копаты! – он гордо продемонстрировал мне свой пластмассовый совок.

– Копаты? – переспросила я.

– Копаты! – подтвердил Ваня. И вытащил из ведерка формочку в виде звезды.

– Инструменты для копания в песке. Собирательный термин, – терпеливо объяснила Марина.

Действительно, как можно быть такой недогадливой?

День обещал быть интересным. Но лучше уж детская площадка, чем стадион.

Пока я плескалась в ванной, подбирала подходящий наряд и делала прическу, Марина успела приготовить завтрак. В маленькой кастрюльке на плите что-то булькало, и поднимался ароматный пар.

– Поторопись, к обеду обещал приехать Игнат, нам к этому времени нужно успеть умотать Ваньку до беспамятства, – Марина подвинула ко мне тарелку.

– Овсянка? С молоком? – я демонстративно отодвинула тарелку подальше.

– Сытно. Полезно. Быстро. Возражения? – тарелка вернулась на место.

– Можно мне просто бутерброд с чаем? – снова мой ход.

– Непереносимость молока? Глютена? – Марина впилась в меня взглядом. Кобра перед броском, воистину!

Я покачала головой.

– Отлично, приятного аппетита, – партия пинг-понга тарелкой завершилась со счетом 1:0 в пользу Марины. – К твоему сведению, овсянка без сахара.

Спасибо и на этом. С детства ненавижу сладкие каши! Я зачерпнула ложкой немного клейкой массы, боязливо принюхалась… Пахло приятно, и на вкус вроде бы тоже ничего. Ладно, тогда еще ложечку…

Ваня грыз кусочек яблока – до того азартно, что и мой аппетит разгулялся. И тарелка быстро опустела. Марина поощрила мое рвение кружкой горячего шоколада с корицей.

Покончив с завтраком, мы направились на детскую площадку. Несмотря на будний день, она не пустовала. Там непрестанно что-то двигалось, мельтешило, крутилось так, что даже в глазах начало рябить. Я уселась на скамейку, достала из рюкзака книгу.

Маленькие дети раньше казались мне существами с другой планеты – как с ними взаимодействовать? Однако Иван Кириллович преуспел в дипломатии. Словарный запас его был пока невелик, но он без проблем изъяснялся жестами, всегда добиваясь желаемого. Сейчас, например, ему потребовалось мое деятельное участие в постройке замка из песка. Книгу пришлось отложить…

– Достаточно? – я высыпала очередную пригоршню песка на место будущей башни – «копаты» не наш метод.

– Еще! Еще! – Ваня весь перемазался в песке, и выглядел при этом совершенно счастливым.

Сначала мы возились в песочнице вдвоем. Потом к нам присоединилась серьезная девочка младшего школьного возраста, стайка карапузов поменьше и чей-то папа, явно с инженерным образованием – наше сооружение вскоре приобрело фантастический размах и грозилось выбраться за границы песочницы.

Размахивая лопаткой, Ваня дирижировал стройкой, как маленький прораб. Сразу понятно, чей сын – далеко пойдет!

Марине пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить нас из песочницы. И еще примерно столько же усилий, чтоб вернуть нам с Ванькой приличный вид – стряхнуть песок, пригладить волосы, поправить одежду.

Мы уже почти добрались до дома, когда мое внимание привлек рев мотора – к нам стремительно приближался байк, еще немного, и догонит.

– Позер! – Марина взяла Ваньку за руку, чтоб ненароком на проезжую часть не выскочил.

Холеный, сверкающий хромированными деталями, механический скакун, рисуясь, привстал на дыбы, чтобы нас поприветствовать. Наездник был под стать коню. Высок, хорошо сложен, затянут в черную кожу с обилием металлических заклепок. Мы с Ванькой замерли в восхищении, как туземцы при виде ярких пластиковых бус.

– Лихачить после бессонной ночи – плохая примета, мы, кажется, это уже обсуждали, – произнесла сердитую отповедь Марина за моей спиной.

Наездник снял шлем, и я чуть не ослепла, когда он небрежно тряхнул огненно-рыжей шевелюрой. У него было слишком вытянутое, беспорядочно заляпанное веснушками лицо, и слишком большой нос, на котором сидели очки в тонкой оправе. Его нельзя было назвать красавцем, но я не могла отвести глаз, так и пялилась на наездника, наплевав на правила приличия. Может потому, что сразу разглядела под всем этим антуражем человека доброй души.

– Ну, здравствуй, принцесса, – наездник протянул руку, и я вложила в нее свою ладошку.

Прямо на душе потеплело. Принцессой меня звал папа.

– Ты – Игнат, я про тебя уже слышала, – бодро объявила я.

– Надеюсь, что-то хорошее?

Я пожала плечами, потому что если верить Марине, то Игнат – «обормот» и «горе луковое». Исчерпывающая характеристика, как считаете?

– Покайся, грешник, – Марина подхватила Ваньку на руки.

– А эта юная барышня – Кассиопея, в миру Кася, младшая сестра Захара, – Игнат тоже был неплохо осведомлен. – Приятно познакомиться!

– Любезничать дома будете, – поторопила нас Марина. – Мне Ваньку надо спать укладывать.

На этот раз Марина торжественно объявила, что с обедом справится сама. В этом я даже не сомневалась – ее кипучей энергии с лихвой бы хватило, чтоб накормить целый полк.

Ваня мирно сопел на моей кровати. Мы с Игнатом обосновались на диване в большой комнате с чаем и печеньем, предварительно прослушав лекцию о вреде перекусов в исполнении дипломированного эндокринолога.

– Значит, ты тоже доктор? – решила спросить я, хотя мой собеседник ничем не выказывал своей принадлежности к врачебной касте. От него исходил терпкий аромат мужского парфюма, никаких больничных запахов.

– За что доктора впали в немилость? – Игнат методично размешивал сахар в кружке, позвякивая ложечкой.

Определил по выражению моего лица или Захар ему рассказал?

– Ну, у меня большой список претензий, – увильнула от прямого ответа я.

– Дай угадаю, – заговорщически прошептал Игнат, наклонившись почти к самому моему уху. – Они лечат всех, кто плохо спрятался, у них острозаточенные иголки и скальпели и повелительная манера речи?

– Приблизительно, – я разглядывала чаинки на дне своей кружки, силясь совладать с собой.

«Какое там «приблизительно»! Прямое попадание! Потопил!»

– Знаешь, иногда, чтобы отпустить страх, достаточно о нем кому-нибудь рассказать. Тогда он сдувается и теряет свою значимость. Если соберешься с духом, можешь рассчитывать на мое внимание.

– Ты, часом, не психиатр? – насторожилась я.

– Боже упаси! – Игнат так рассмеялся, что чуть чай не разлил.

– Значит, ты тоже виртуозно машешь скальпелем в рабочее время, как Кирилл? – выдвинула новое предположение я.

– Только при необходимости, – Игнат потянулся за новой печенькой. – Но во внерабочее время я невооружен и неопасен.

– Хотелось бы верить… – я что, сказала это вслух?!

– Ладно, принцесса, сейчас я произнесу пламенную речь в защиту своих соплеменников, а ты просто прими к сведению, – в зеленых глазах Игната за стеклами очков светились теплые искорки. – Тебе не повезло столкнуться с неподобающим отношением, равнодушием или даже жестокостью, и теперь ты судишь обо всех докторах с высоты своего негативного опыта. На самом деле, среди них немало порядочных людей, горячо преданных обожаемой профессии. Твой брат, например.

– Это тонкий намек? – Я уже догадалась, куда ветер дует.

– Это прямая директива, – Игнат положил руку мне на плечо.

– А если я хорошо спрячусь? – я хлопнула ресницами на манер наивной дурочки.

– Всю жизнь прятаться не получится, Касенька. Человеческое тело – инструмент хрупкий, нуждается в уходе.

Игнат допил чай, поставил кружку на журнальный столик рядом с моей, тоже уже пустой.

– Давай лучше о тебе поговорим. Чем ты живешь, чем дышишь?

И не расскажешь ведь в двух словах. Итак, с чего начать…

– Я – школьница, мечтательница и начинающий шаманский практик, – надеюсь, получилось не слишком пафосно.

– Дышишь увлеченно. Считай, что я заинтригован.

Игнат забрался на диван с ногами, подтянул коленки к подбородку, в такой позе он напоминал большого рыжего кузнечика.

– В самом деле? – обрадовалась я. Обычно упоминание о моих увлечениях даже вскользь приводило к реакции вроде «Фу, какая дикость!». Или проникновенной проповеди о вреде магического мышления.

– Все время ждешь подвоха, принцесса? Напрасно. Мой принцип: жизнь прекрасна именно своим разнообразием. Расскажи лучше про современных шаманов.

Я объясняла Игнату, чем базовый шаманизм отличается от традиционного, когда у моего собеседника в кармане зазвонил телефон. Игнат глянул на экран, нахмурился и вышел в коридор, чтобы ответить.

– Извините, труба зовет, – от недавнего расслабленного, улыбающегося Игната не осталось и следа. – Дамы, я вынужден вас покинуть.

Пока Игнат собирался, Марина быстро приготовила для него контейнер с едой.

– Держи, разогреешь потом.

– Будь благословенна, добрая женщина, – Игнат поцеловал ей руку.

Я наблюдала в окно, как он седлает своего боевого коня. Отсалютовал мне? Заметил? Сердце забилось чаще. Я помахала ему в ответ…

– Столкнулся с Игнатом на выходе из подъезда, – это вернулся с работы Захар. – Снова умчался спасать мир, ангел-самоубийца?

– Каждый раз одно и то же, – за раздражением Марина прятала заботу.

– Привет, малявка. Скучала? – брат хотел потрепать меня по волосам, но я вовремя увернулась.

– Считала минуты до твоего возвращения, – ответила я, как подобает хорошей сестре.

Хотя скучать, честно говоря, мне было некогда.

– Что тут у нас – поздний обед или ранний ужин? – Захар приподнял крышку кастрюли.

– Есть принципиальная разница? – Марина сняла фартук. – Мой руки, и прошу к столу. Кирилл уже едет. Закинем Ваньку к бабушке и отправимся бродить по центру. Покажем Касе Томск.

– Я возьму с собой фотоаппарат. И куклу, – идея пришлась мне по душе.

– Кась, ты ведь уже не маленькая! – нахмурился Захар.

«А сам зовет меня «малявкой»! Слухи о женской логике слегка преувеличены…»

– По-твоему, в куклы играют только маленькие девочки? – я бросилась в наступление. – Что за дремучие предрассудки? Между прочим, кукла – это артобъект!

– Жалко тебе, что ли? – встала на мою сторону Марина. Вот она, женская солидарность!

– Шут с вами, – поспешно капитулировал Захар. – Делайте, что хотите…

@темы: Мои сказки

---

Тише, милая, я рядом

Моя новая история. Самая странная из всех, что я когда-либо сочиняла. Потому что русреал, и от первого лица. Но при этом - самая искренняя. Я пишу ее так, как мне хочется, ни на кого не оглядываясь.В ней призраки, домовята, шаманские барабаны и настоящая дружба.

1.
Эта история началась однажды вечером, когда я случайно подслушала взрослый разговор. Да-да, подслушивать нехорошо, но, честное слово, я спустилась на кухню за стаканом воды, подошла к двери, а там…
– Захарушка, послушай, папе предложили стажировку в Индии, – мама разговаривала по Скайпу с моим старшим братом.

Наконец-то решилась поделиться с ним новостью, восхитительной, головокружительной новостью: мы едем в Индию, на все лето! Я не верила своему счастью. Я знала об Индии из папиных рассказов, из красочных буклетов родительской школы йоги. В моем воображении, как в калейдоскопе, яркие фрагменты складывались в причудливую картину – я была заочно влюблена в эту далекую страну. А теперь появился шанс познакомиться с ней лично. Я уже составила список необходимых для поездки вещей в красивом блокнотике, я заказала кучу стикеров и несколько новых ручек, чтобы вести дневник путешественницы. Я прожужжала уши всем знакомым и даже малознакомым людям, расписывая красоты мест, в которых еще не ступала моя нога…

– А Кася? – зачем-то уточнил Захар. – Кася едет с вами?

– Разумеется, – подтвердила мама. – Не можем же мы ее оставить дома одну на целых три месяца.

Ах, да, Кася – это я. На самом деле, у меня красивое имя – Кассиопея, но мои родственники почему-то предпочитают сокращать его до дурацкого домашнего прозвища «Кася», больше похожего на собачью кличку. Но оно однозначно звучит лучше, чем «Захарушка»!

– Захарушка, сынок, не закатывай глаза. Я знаю, ты считаешь нас с отцом умственно неполноценными, но у каждого свой путь. Мы и Касеньку так воспитываем, не навязываем ей чужих убеждений.

В нашей семье Захар казался чужеродным элементом. Он появился на свет, когда родители еще не ударились в эзотерику. Захар был атеистом, материалистом и редкостным занудой. Виртуозно избегал общения с папой на философские темы, верил только в свою непогрешимую науку, не оставляя для чудес ни единого шанса. Окончив школу, он уехал учиться в Томск, да там остался.

– Знаю, как вы воспитываете. И потом, чем Кася будет заниматься в Индии? – Захар явно не разделял наших с мамой восторгов. – Коров пасти? Общаться со странными неопрятными людьми, которых вы называете просветленными?

– Это обывательские представления, не имеющие ничего общего с действительностью, –вздохнула мама. – И, можно подумать, ты готов предложить другой вариант.

– Вполне. Пускай Кася на лето переедет ко мне.

На мгновение я впала в ступор. Переехать к Захару? Звучит как сюжет низкопробного фильма ужасов. Конечно же, мама не согласится…

– Милый, Касенька уже давно не ребенок. Она подросток, к ней особый подход нужен.

– Ага, в Индии девиц ее возраста уже замуж выдают. Уверена, что сможешь уберечь свое ненаглядное сокровище от пошлых взглядов и прикосновений?

- А в Томске Касенька будет скучать. Города она не знает, друзей у нее там нет.

– У нее буду я, – невозмутимо сообщил Захар. – Насколько мне известно, ваша ненаглядная Касенька проводит целые дни дома, в обнимку с книжками и ноутбуком. Я прослежу, чтобы она регулярно бывала на свежем воздухе и хоть немножко шевелилась.

«Чур меня!» – на всякий случай я легонько постучала по деревянному косяку три раза.
– Но ты ведь весь день на работе…

– Не страшно. Просто возьму меньше дежурств. У меня осталось несколько дней отпуска, поедем на природу с палатками.

«Кормить комаров на болоте… Предел моих мечтаний!»

Я была вне себя от восторга. Даже опустилась на ступеньку лестницы, чтобы перевести дух. Происходящее просто не укладывалось у меня в голове. Мы с братом не были особо близки. Захар покинул родительский дом, когда мне было шесть лет. С тех пор ни разу не приехал в гости, не интересовался моей жизнью (официальные «Привет» и «Как дела?» по Скайпу не в счет).
Я всегда считала Захара странным, а с тех пор, как он выучился на врача, вообще старалась избегать общения с ним под любыми предлогами. И вдруг на тебе – Захар корчит из себя заботливого брата. Не ровен час, лечить начнет.

Я снова прижалась ухом к двери, и очень вовремя.

– Что если Каська опять станет задыхаться? – Захар вытащил главный козырь. – От всех этих ваших благовоний или незнакомой пищи. Что ты будешь делать, мама? Без медицинской страховки в чужой стране?

Я прикусила губу, чтобы не завыть от досады. Вспомнил, надо же! Да я задыхалась, когда мне было пять лет, с тех пор, правда, никто больше благовониями в нашем доме не чадил.

– У Касеньки давно не было приступов астмы, ты же знаешь. – Мама колебалась, я чувствовала по ее голосу.

– Никто не может гарантировать, что приступы не повторятся, – продолжал наступление Захар. – Когда Кася в последний раз была в поликлинике? А прививки? От столбняка хотя бы, я уж молчу про такую «экзотику» как гепатит А или желтая лихорадка.

Тут я не выдержала. Шарахнула по двери ногой, влетела на кухню, в два прыжка доскакала до стола, за которым сидела мама. Согласитесь, трудно оставаться безучастной, когда решается твоя судьба!

– Привет, малявка, – Захар на экране ноутбука одарил меня лучезарной улыбкой. – Чего такая взъерошенная? Неужели подслушивала? Ай, как нехорошо!

– Иди к черту! – я хотела бы послать братца по другому адресу, но в присутствии мамы предпочла не сквернословить.

– Мы еще побеседуем о твоих манерах, – Захар, похоже, уверовал в свою безоговорочную победу.

«Точно лечить будет. Не зря же он про поликлинику вспомнил…»

Мои грандиозные планы трещали и лопались, а у меня даже не было слез, чтоб их оплакать. Я стояла оглушенная, я чувствовала, что меня предали. Я не понимала, что мне делать дальше.

– Касенька, а сама-то что думаешь по этому поводу? – осторожно поинтересовалась мама.

«Ммммда…. Пестрая, загадочная Индия с родителями или ночной кошмар с братом-педиатром в главной роли? Какой сложный выбор!»

– С вами в Индию, – я сложила ладошки в молитвенном жесте. – Пожалуйста, мамочка!

– Прости, дорогая, я не могу принимать такое важное решение, не посоветовавшись с отцом, – мама обняла меня за плечи, притянула к себе. Я знала, что решение она уже приняла. И оно не в мою пользу.

– Пакуй чемоданы, сестренка! С отцом я потолкую, – торжествовал Захар.

– Да я с тобой и дня не протяну, – демонстративно фыркнула я, покидая поле битвы.

«Пойду, погорюю в одиночестве».

*****

За окнами стремительно набирал цвет и аромат май, повсюду пускала побеги свежая, сочная зелень, и можно было уже ходить в школу без ветровки. Я была глуха к происходящему снаружи, носила траур по утраченным иллюзиям.

Какое-то время я еще продолжала надеяться, что случится чудо, я проснусь и пойму, что все происходящее – просто дурной сон. Но дни шли, а будильник все не звенел. Вечерами на кухне родители обсуждали планы поездки в Индию, расписание тренингов и семинаров. Будет интересно, будет познавательно, будет новый опыт. Только меня там не будет.

Да еще и Захар теперь звонил чуть ли не ежедневно, интересно, о чем они там с мамой разговаривали? Со мной братец по-прежнему перебрасывался короткими фразами, но в конце обязательно добавлял «до скорой встречи». Как будто издевался!

Чтобы отвлечься, я попыталась сосредоточиться на учебе, но все основные зачеты уже были сданы, и наша элитная гимназия жила предвкушением лета.
Творчество тоже помогало не особо – мне удавалось занять только руки. Мысли же бегали по кругу, как лошади на ярмарочной карусели.

Осталось лишь уповать на самого искусного лекаря – природу. Разрешите представить, мой сертифицированный психотерапевт Река.

У нас с Рекой был один маленький секрет. Уютное местечко, надежно укрытое от любопытных глаз со стороны дамбы стеной колючего кустарника. И спуск к воде тут был очень крутой – того гляди, оступишься и покатишься кубарем. Я предпочитала не рисковать. Спускалась по ступенькам у городского пляжа, потом разувалась и шла по берегу. Не нарушила привычный ритуал и сегодня. Осторожно ступая босыми ступнями по острым граням нагретых солнцем камней, я успешно миновала благоустроенную территорию с подстриженной травой и кабинками для переодевания.

В это сонное послеобеденное время река казалась разнеженной, словно и не бурлила пенящимися потоками в горах, у своих истоков. Мирно качались на волнах золотые солнечные блики. Весело резвились юркие мальки на мелководье. По другую сторону от меня шелестело и благоухало на ветру желтое море одуванчиков. Отдыхающих по пути встречалось все меньше, и вскоре с Рекой мы остались наедине.

Я устроилась у самой кромки воды, вслушивалась в ее безмятежный шум. Я вглядывалась в ее прозрачную глубину, словно в собственную душу. Река всегда меня успокаивала, вдохновляла и делилась со мной откровениями.
Тщательно отбирая подходящие камушки, я не спеша сложила круглый жертвенный алтарь. Это было похоже на медитацию. Глубоко вздохнув, выдернула из блокнота страницы с индийскими планами, порвала их, клочки сложила в углубление алтаря. Чиркнула зажигалкой. Сухая бумага загорелась быстро. Заплясали веселые язычки пламени. Я предала огню свои несбывшиеся надежды, и они поднимались к небесам, кружась в причудливом ритуальном танце. Как завороженная, я наблюдала за этим действом. Плеск волн, яркие отблески огня, запах мокрой тины и острый, горьковатый запах дыма. Я проживала эти ощущения каждой клеточкой тела. И здесь, на берегу, впервые за неделю дала волю чувствам. Горькие слезы оставляли на моих щеках соленые дорожки. Я делилась своими бедами с Рекой, и она уносила их прочь.

Мой импровизированный алтарь потух. Я собрала щепкой пепел в круглую жестяную баночку – развею потом по ветру в горах.

Я встала, поклонилась Реке, поблагодарила ее за помощь. Заколола волосы в небрежный пучок на затылке, расправила складки на платье. Я снова была живой.

Мне срочно был необходим новый блокнот. И новый список вещей для поездки. Отлично, этим я, пожалуй, сейчас и займусь!
*****
– Эти темные тени под глазами тебе не к лицу, – мама присела рядышком со мной на кровать.

Я выделила зеленым цветом раздел «косметичка» и отложила маркер в сторону.

– Можно мне тогда взять твой новый чумовой тональник? – перебирать мамину косметику в поисках чего-нибудь эдакого было для меня особым видом эстетического удовольствия.

– Захара такими трюками не впечатлить, – вздохнула мама. – Тебе бы выспаться как следует.

Я и раньше была хорошо знакома с бессонницей, а теперь, когда родители собирались поехать в Индию без меня, бессонница стала моей лучшей подругой. Мы с ней чудесно проводили время по ночам за пространными размышлениями и бесконечным прокручиванием ленты соцсетей.

– Но попытаться хотя бы стоит. Ты ведь сама говоришь, что эмпирический путь познания самый верный. Так что насчет тональника?

Я положила голову маме на плечо, вдохнула знакомый аромат сандала и гвоздики. Мамина ласка мне сейчас была нужна, как никогда.

– Ой, Касенька, можешь взять все, что захочется. Главное, чтоб в чемодан влезло, – маму весь мой процесс сборов откровенно забавлял. Она привыкла путешествовать налегке. – Много у тебя еще пунктов осталось?

– Достаточно. И мне нужен чемодан побольше.

– Милая, ты ведь не на край света уезжаешь, не в глухую тайгу. В Томске есть магазины.

– Я хочу быть готова к любым неожиданностям, – фыркнула я.

– Спрячь иголки, ежик, – мама провела ладонью по моей спине. – Знаю, вы с Захаром не слишком-то ладите, в этом есть и моя вина. Но, может быть, сейчас самое время вспомнить, что вы – брат и сестра? Захар очень сильно тебя любит, просто не умеет выражать свои чувства, такой уж характер. И мы с папой очень сильно тебя любим.

– Почему же тогда не берете меня с собой, отправляете в ссылку?

– Девочка моя, ты – самое дорогое, что у нас есть. Наш с папой самый успешный проект. Знаешь, как тяжело мне будет расстаться с тобой на целых три месяца? Но ничего не поделаешь, Захар прав, мы не можем рисковать твоим здоровьем. Да и Индия никуда не денется. Папа уже обещал, что в следующем году обязательно устроит для тебя поездку по высшему разряду. Просто потерпи немножко…

Мой отец всегда держал слово. И баловал меня, как маленькую принцессу. Но ждать целый год…

– И еще кое-что, Касенька…

«Ага, вот и мелкий шрифт в договоре!» – я навострила уши.

– Пожалуйста, позволь Захару позаботиться о твоем здоровье.

Меня словно током ударило. Я отодвинулась от мамы на безопасное расстояние. Чего угодно ожидала от своих родителей, но это уж слишком!
Родители не были ярыми противниками официальной медицины, но все же старались держаться от нее на почтительном расстоянии. Без вопросов подписали мне отказ от прививок, избавили меня от унизительных школьных медосмотров…

– Я абсолютно здорова, и в услугах Захара не нуждаюсь!

«Я что ему, подопытный кролик? Пускай практикуется на ком-нибудь другом!»

– И слава Космосу! Но профилактика все равно не помешает, – продолжала мягко настаивать мама. – Пора, наконец, поставить точку в истории с твоими приступами одышки. Захар обещал, что это будет не страшно. И не больно, или хотя бы почти не больно…

– Живой не дамся! – мрачно пообещала я.

******

Моя уютная спальня теперь напоминала съемочную площадку постапокалиптического фильма. Гардероб с развороченным пузом, выпотрошенные ящики стола, стопки книг и блокнотов на полу, гора разномастной мелочевки на кровати. Любимая кукла Виола верхом на пакете с рукоделием. Старый верный друг – зеленый заяц Натан. Косметичка в окружении бутыльков и баночек.

В самом центре комнаты раскрыл беззубую пасть розовый пластиковый монстр – самый большой чемодан, который нам с мамой удалось отыскать в магазине. Мама боялась, что он окажется совсем уж неподъемным, но я умела настоять на своем. А теперь уже не была так уверена в успехе мероприятия. Ведь чтобы сложить все вещи из моего списка в один чемодан, придется пренебречь законами физики. Но, увы, я не волшебница, я пока учусь.

Времени на неторопливые раздумья практически не оставалось – близилась дата отъезда, обведенная в календаре красным фломастером. Оставлять сборы на последний момент мне не хотелось.

«Только самое необходимое», – я повторяла эту фразу про себя как заклинание, в сотый раз пробегая глазами по пунктам списка вещей. Но свободное пространство в чемодане убывало стремительно, а нужно было еще упаковать теплую одежду – Захар предупредил, что в Томске даже в июне может пойти снег.

«Ладно, Натан обсуждению не подлежит. Без него я не могу заснуть. Ноутбук, чтобы не умереть со скуки. Косметичка – кто осудит юную модницу? Хорошо укомплектованная аптечка – первейшая необходимость в стане врага. Фотоаппарат? Ну и подумаешь, «кирпич»! Не снимать же Виолочку на телефон, в самом деле. Немного книжек – на первое время. Тетрадки, блокноты, дневники. Кольца, заколки, браслеты и прочая бижутерия – это не каприз, это для душевного равновесия. Еще пара свечек. Несколько (десятков) бутылочек эфирного масла. Шаманская погремушка, которую я сделала сама из баночки из-под витаминов и сухой чечевицы – скажите спасибо, что не бубен! Орешки, леденцы и монетки, чтобы задобрить местных духов…»

И так по каждому пункту. Я представила себя героиней юмористического ролика про сборы в отпуск. Подписчики смеются до колик и раздают бесполезные советы в комментариях. Ролик набирает лайки и просмотры, но мне от этого не легче.

Хотя погодите-ка! Есть ведь еще рюкзак, четырнадцать литров полезного (надеюсь!) объема. Я слегка приободрилась. Но радость моя была преждевременной. Все-таки законы физики непобедимы…

Попрыгав на упорно отказывающемся закрываться чемодане, я потянулась за бубном.

– Тууум-тум-тум! – незамедлительно отозвался любимый инструмент. Проникновенно и вдумчиво. А потом зазвучал громче и настойчивей. – Тум! Тум! Тум!

Я закрыла глаза, отогнала мрачные мысли несколькими глубокими вдохами. Сосредоточилась, синхронизируя бубен с ударами собственного сердца…

Тихонько вошла мама, молча взяла со стола погремушки.

– Шух-шух-шух, – весело зазвучали они в такт бубну. – Шух-шух-шух!

Очень скоро наши инструменты и наши сердца вошли в резонанс, размывая границы реальности. Казалось даже, что комната пустилась в пляс.

– Что празднуем? – заглянул в приоткрытую дверь папа.

– Чемодан не закрывается, – хором пояснили мы с мамой.

– Беда-беда, – папа достал из кармана варган.

Хриплые, низкие звуки вплетались в общую звуковую картину, меняя ее рисунок, добавляя объема и смысла. Мелодия постепенно ускорялась, подводя к своей кульминации, потом также плавно затихла. Я отложила в сторону бубен. Папа обнял меня.

– Что, девоньки мои, подсобить вам?

Чемодан не посмел противиться грубой папиной силе. Закрылся даже без особых ухищрений.

«Не лопнул бы по дороге…»

– Пойдемте пить чай, – позвала мама.

2.
Томск встретил меня зябким серым утром. А Захар меня не встретил. Пыхтя от натуги, я стащила со ступенек вагона свой чемодан ростом с пол меня. Покатила его по перрону в сторону вокзала. Чемодан подпрыгивал на щербатых плитках дорожного покрытия. Лямки рюкзака больно впивались в плечи. Прокашлявшись, громкоговоритель выдал скороговорку непонятного содержания. Вдалеке прогудела электричка, растворилась в туманной дымке. Ушлые воробьи ловко воровали хлебные крошки у вальяжных, раздувшихся от собственной важности голубей.

Внутри я булькала от праведного гнева, как закипающий чайник, так что горели щеки, и щекотало в ушах, хотя внешне и пыталась сохранять спокойствие. Ох уж этот Захар! Ничего нельзя ему доверить!

Победив в короткой схватке с тяжелой вокзальной дверью, я вышла в город. Прислонила чемодан к дорожному ограждению, достала из кармана телефон. Ни одного пропущенного звонка. Ну, Захар! Ну, молодец!
От сердитой решимости к этому времени остался только пшик. Я замерзла, я не ела ничего со вчерашнего утра, я уже начинала паниковать.
Мне срочно требовался план действий. Я покрутила телефон в руках. Позвонить маме? Бесполезно, у нее утренние занятия. Позвонить Захару? Чести много!

– Привет, малявка, давно ждешь? – послышался знакомый голос за спиной.

От неожиданности я чуть не выронила телефон из рук. Старший брат смотрел на меня сверху вниз, с высоты своего роста, рассматривал так беззастенчиво, что мне захотелось съежиться и исчезнуть. Но куда там…

– Поехали домой, – Захар взял меня за руку и потащил нас с чемоданом к стоянке.

Не особо пытаясь стереть с лица злорадную ухмылку, я с удовольствием наблюдала, как Захар пытается запихнуть моего монстра на колесиках в багажник машины. Разумеется, это ему не удалось, и чемодан в итоге был водружен на заднее сиденье. Для меня осталось переднее – Захар любезно распахнул передо мной дверцу машины, проверил, надежно ли пристегнут ремень безопасности.

– Ты замерзла? – лицо брата было слишком близко, и он снова сканировал меня въедливым взглядом голубых глаз. – У тебя руки ледяные.

– Они всегда ледяные, – сердито пробурчала я.

– В самом деле? – сухая теплая ладонь легла мне на лоб. – Ладно, малявка, дома обсудим…

«Дома… что?» – об этом даже думать не хотелось.

Ехать пришлось довольно долго, так что я успела простить Захару его прегрешения, согреться, расслабиться и задремать под мерный гул двигателя. Проснулась от того, что кто-то бережно тряс меня за плечо.

– Малявка, просыпайся… – Захар снова положил ладонь мне на лоб.

Сердце спросонья колотилось так, словно пыталось выпрыгнуть из груди. Вторая рука Захара плотно обхватила мое запястье.

– Ладно, спишем пока на переизбыток впечатлений, – Захар отстегнул ремень.

«Да что с ним такое! Верните мне прежнего Захара, ничего не замечающего вокруг. Мы с ним славно поладим – просто будем реже попадаться друг другу на глаза».

Брат помог мне выбраться из машины. Рюкзак и чемодан дотащил до лифта сам. Я старалась запомнить, где теперь буду жить. Седьмой этаж, дверь направо…

– Добро пожаловать! – Захар повернул ключ в замке.

Квартира казалась просторной, потому что в ней было мало мебели. И светлые стены. И никаких безделушек и украшений.

Для меня Захар освободил маленькую спальню.

– Располагайся, – он оставил меня одну.

Кровать, шкаф, компьютерный стол… Мда, пустовато… Стены выкрашены в светло-зеленый цвет, на полу линолеум, на окне жалюзи вместо штор. Больше похоже на больничную палату, чем на комнату девочки-подростка.
Кровать была аккуратно застелена скучным серым покрывалом без ворса, под ним обнаружилось однотонное бледно-желтое постельное белье. Я даже покрутила подушку в руках – нет ли где уродливого клейма прачечной. В этой стерильной среде я чувствовала себя бактерией, чужеродной частицей. Для полного правдоподобия не хватало только запаха хлорки, вместо нее в воздухе витал едва различимый цветочный аромат средства для уборки.

Я подошла к окну. Дома окна моей спальни выходили в сад, здесь же мне пришлось довольствоваться унылым видом однотипных многоэтажек спального района.

Требовалось срочно что-нибудь предпринять. Я вытащила из рюкзака Виолу, посадила ее на полочку над столом. Рядом положила стопку дневников – не привыкла их прятать, родители уважали мои личные границы. Натан устроился на кровати. Так-то лучше!
Я успела сменить платье на легкую домашнюю тунику в этническом стиле, когда в дверь постучали.

– Малявка, ты очень голодная? – Захар задумчиво поскреб пальцем подбородок, заросший двухдневной щетиной. – Извини, я со смены, так что деликатесов на завтрак не обещаю. Но есть пельмени. Или ты у нас эта, как ее… вегетарианка?

– Издеваешься? – я метнула в него свой фирменный взгляд разъяренной фурии.

Вопрос не праздный, на самом деле. Родители мясо не ели. Но мне не запрещали, ведь это личный выбор каждого человека.

– Издеваюсь, – охотно подтвердил великовозрастный братец, ничуть не смутившись.

– Давай, я сама сварю пельмени, а ты можешь пока принять душ, – я засыпала на ходу, и мне просто нужно было найти себе занятие.

– А ты умеешь? – Захар посмотрел на меня с сомнением, словно прикидывал, как будет ликвидировать последствие стихийного бедствия, то есть, моей готовки.

Мне захотелось чем-нибудь его стукнуть.

– Давай, топай уже, пока я не передумала, – я легонько подтолкнула Захара в спину.

Потянула на себя дверцу холодильника. Дааа… Не густо. Пока варились пельмени, я успела нарезать овощи для салата и приготовить кефирный соус.

– Как вкусно пахнет! – Захар вышел из ванной, на ходу вытирая волосы полотенцем.

– Кушать подано! – торжественно объявила я и подвинула для него стул.

Не сговариваясь, мы яростно заработали вилками.

– Добавки? – кажется, мне пришлась по вкусу роль радушной хозяйки.

Захар молча кивнул.

«Может, моя тревога была преждевременной, – размышляла я, тщательно пережевывая еду. – Может, я просто напридумывала себе всякого. Может, мы чудесно проведем это лето вместе…»

– Малявка, это настоящая магия, – Захар поставил грязные тарелки в раковину.

– Мне послышалось? – я сняла с плиты закипевший чайник, заварила ароматный чай. Хорошо, что догадалась взять из дома мешочек с травами – их мы с мамой собирали сами в горах.

– Напомни, кто тут у нас ярый поборник научных способов познания мира?

– Против кулинарной магии я ничего не имею, – Захар улыбнулся, и сразу стал похож на сытого кота.

– Погоди, ты еще чай не пробовал. Уж в чем-чем, а в травах я точно знаю толк…

– Повезло мне с сестренкой!

«Где ж ты был-то все эти годы…»


3.
Проснулась я от страшного грохота – кто-то настойчиво колотил ногой по входной двери. В прихожей мы столкнулись с Захаром – он тоже подскочил с дивана. После сытного завтрака нас обоих разморило, но сон наш оказался недолгим.
– Только не это, – страдальчески прошептал брат, глянув в глазок перед тем, как открыть дверь.

Я приготовилась к встрече с огнедышащим драконом, но передо мной стояла миниатюрная блондинка со щекастым малышом на руках.

«Так, что ли, теперь выглядит мировое зло?»

– Наконец-то! Я уже собиралась звонить в службу спасения, – едва переступив квартиру, девица перешла в нападение.

Мы с Захаром невольно попятились, освобождая пространство для маневров.

За девицей в квартиру зашел Кирилл, груженный двумя объемистыми пакетами из супермаркета. Кириллу я обрадовалась, как родному. Они с Захаром дружили еще со школы, вместе поступили в университет. Безотказный добряк Кирилл, такие как раз и становятся жертвами карманных гадюк! А Захарушка-то тоже хорош…

– Не извольте гневаться, Марина Эдуардовна! – разве что только поклон ей не отвесил. – Просто тяжелое дежурство.

– У тебя каждое дежурство тяжелое, – раздраженно фыркнула девица, опуская малыша на пол, чтоб расстегнуть босоножки. – Сестру все время будешь пельменями кормить?

«Ведьма! Как она догадалась?»

Оказавшись на свободе, милый кудрявый крепыш уверенно протопал в сторону Захара.

– Здравствуй, мой хороший, – Захар опустился на корточки, раскрыл руки для объятия.

Малыша не нужно было просить дважды. Он немного повозился, поудобнее устраиваясь у Захара на коленях.

– Иван Кириллович, сдается мне, что вы сопите носом? – этот вопрос был адресован Марине.

– Есть немного, – подтвердила та. – И капризный еще, хотя температуры нет. Может, ему подавать что-нибудь, для профилактики?

– Марррина, не смей Ваньку всякой дрянью пичкать! – грозно прорычал Захар.

Разве что пар из ноздрей не пошел. Я сделала мысленную пометку на будущее: брата из себя лучше не выводить.

– Ненормальный, уже и спросить ничего нельзя! – Марина повернулась ко мне. – А ты, значит, Кася?

– Кассиопея, – насупившись, поправила я.

– Да-да, – маленькая командирша отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи.

– Бойся доктора, скучающего в декрете, – тихонько шепнул Кирилл мне на ухо.

– Разговорчики в строю! Так, парни, у вас наряд по кухне, – бойко распоряжалась Марина. – Разобрать пакеты и почистить картошку. А мы пока познакомимся с юной барышней.

– Напоминаю, что «познакомиться» и «собрать анамнез» – это не одно и то же, – деликатно напомнил Захар, поднимая с пола пакеты с едой.

– Брось, приятель, бедное дитя уже обречено, – вздохнул Кирилл. – Нам самим бы ноги унести.

******

Вопреки мрачным пророчествам Кирилла, наше с Мариной общение не имело трагических последствий. Хотя удовольствие то еще, конечно. Марина задавала вопросы, как заправский следователь, и далеко не все из них были тактичными.

– Захар говорит, ты увлекаешься всякой чертовщиной?

– Шаманскими практиками, – я заняла оборонительную позицию.

Марина покусилась на святое.

– Невелика разница, – с такой снисходительной улыбкой взрослые слушают детский лепет.

Я предпочла не вступать в пререкания. Что-то объяснять в подобных случаях бесполезно, знаю по опыту. Это как сгрести верования всех людей на Земле в одну кучу и глумиться над ними, называя ересью. Так что пускай будет «чертовщина». Их хваленая медицина тоже тот еще компот. Смесь науки и искусства. Ну-ну…

– Столько картошки хватит? – Кирилл с тазиком в руках избавил меня от мучений.

– Вполне, – протянутый ей тазик Марина изучила придирчиво, но работу все-таки приняла. – Валите оба из кухни, и Ваньку заберите, чтоб под ногами не путался.

У Марины все было схвачено. Бульон она сварила заранее, принесла с собой, и сейчас просто перелила в кастрюлю. Подготовила необходимые продукты. Определила фронт работы для меня.

– Неужели правда никогда раньше не готовила борщ? – допрос продолжался.

– Никогда, – я старательно орудовала ножом, превращая начищенный картофель в аккуратные кубики.

– Что же тогда у вас дома обычно едят? – Марина достала терку для моркови.

– Много чего, – подумав, я начала перечислять, – карри с тыквой, батат с чечевицей, кускус с овощами…

– Значит, мясо под запретом? Интересно, сколько в твоей крови гемоглобина, – мне в грудь уткнулась деревянная лопаточка.

Я попятилась от Марины, как от чумной, уперлась спиной в холодильник – на маленькой кухне отступать было некуда.

«Сейчас прольется чья-то кровь…»

– Прости, я не хотела тебя напугать, – Марина энергично мешала овощи на сковороде. – Ладно, подождем, пока этим вопросом озаботится твой братец. В вопросах здоровья он крайне щепетилен.

О, да, у меня недавно была возможность в этом убедиться. Уж не знаю, чем я прогневала богов, оказавшись в окружении врачей.

Марина вооружилась большим ножом, чтобы нарезать капусту. Вид у нее был устрашающий.

– Все-таки хорошо, что ты приехала. Захар часто про тебя вспоминал. «Касенька – такой чудесный ребенок!»

– Какой же я ребенок! Мне почти пятнадцать! – я смахнула со щеки непрошеную слезу - ох, злющая луковица попалась.

– Смешная ты! – Марина отправила капусту в кастрюлю. – Профдеформацию так запросто не победить. Чем заниматься планируешь на каникулах?

«Сидеть в комнате в обнимку с ноутбуком».

– Есть предложения? – мне нужно было знать, к чему готовиться.

– Тебе стоит чаще бывать на улице. Такая бледная.

«Тоже мне новость!»

– Светлый тон кожи мне достался в наследство от мамы. И кость широкая, – торопливо добавила я.

– Ага, двигаться тебе точно нужно больше, – хмыкнула Марина. – Хочешь, будем по утрам бегать на стадионе? Пара-тройка кружков, и ты в тонусе на весь день.

У меня перехватило дыхание.

«Сколько-сколько кругов? Я сдохну после первого!»

– Ладно, не грузись, я пошутила, – Марина успела поджарить первую партию, котлет, и теперь аккуратно перекладывала их на тарелку. – В лес любишь ходить?

Ну, еще бы! Обнимать деревья, болтать с духами, фотографировать Виолу… Если, конечно, именно это имелось в виду.

– Лес я очень люблю! Когда пойдем?

– Даже не мечтай! Ты не привита от столбняка, – в кухню вошел Захар.

– А ну брысь отсюда! – рассвирепела я. – Почему ты вечно все портишь? И, между прочим, подслушивать нехорошо.

– Чья бы корова мычала, – ухмыльнулся Захар. – И вообще, я не нарочно. Просто стены тонкие, а кричишь ты громко.

«Нужно учиться выражать свои восторги в более сдержанной манере», – еще одна мысленная заметка.

– Что ты понимаешь! – я сняла с плиты ковшик со сливками, пока они не сбежали. – Вообще-то лес – моя родная стихия! Я знаю его законы, уважаю духов. Лес не причинит мне вреда.

– В духов, предположим, я не верю, а вот столбняк – зараза еще та. Умереть в страшных корчах просто от одной царапины было бы обидно.

«И кто тут у нас сказочник?»

– Мы с мамой столько времени провели в лесах. И полях. И горах. И ни-че-го, – я с усердием разминала картошку толкушкой, вымещая на ней свою ярость. – Ничегошеньки с нами не случилось.

– Я разве против? – Захар попытался стащить с тарелки котлету, но Марина оказалась проворней, хлопнула воришку по руке. – Сделай прививку, и гуляй по лесу, сколько хочешь. Так ведь, Мариша?

– Не подлизывайся, – Марина убрала тарелку с котлетами подальше. – И не смей кусочничать, скоро обедать будем.

– Нет-нет-нет, никаких прививок! – демонстративно надула губы я.

– Значит, никаких лесов. Делов-то, – обходной маневр не удался. Марина пригрозила Захару поварешкой.

– Гнусный шантажист! – в сердцах выругалась я.

– Выбор за тобой, малявка, – Захар направился к выходу из кухни.

Я с трудом сдержала желание запустить в него толкушкой.

– Что ж, Касенька, остается стадион, – коварно улыбнулась Марина. – За три месяца я из тебя чемпионку сделаю.

@темы: Мои сказки

---

Крысиный бутерброд из трех толстых тушек каким-то чудом умещается на маленьком гамаке)) Мерно дышит, иногда сопит и пыхтит. Между двух пушистых поп торчит растопыренная розовая пяточка Милота))
А вообще Горынычей соседи часто используют в качестве подушек) Горынычи толстые, мягкие и ленивые. Самое оно!
Чистоплюй и его безымянный серый друг внезапно ходят в туалет в горшочек. Подозреваю, что серого этому научили в магазине. Надо будет спросить Оксану при случае.
У нас тут, короче, крысиная толпа (опять бдыщ!) Ничего не предвещало, но из пятерых новых купили только серого - в компанию Чистоплюю, потому что ни одна крыса не должна жить в одиночестве, а наше стадо слоников тщедушного инвалида Чистоплюя растоптало бы и не заметило.
Всех остальных пристроили к нам в добрые руки. Никитос сначала припер домой Лосося (мы только посмотрели на него, и хором выдали - Лосось)) Хотя тот черный, с белыми носочками), а через пару дней появились два несносных типа с манией величия - Торт и Салат, то есть, простите, Наполеон и Цезарь. Горынычи малость офигели, но клетка огромная, теперь хоть не зря полкомнаты занимает.
А Чистоплюя мне отдали в магазине, когда я пришла покупать себе рыбов)) Забери его себе, пожалуйста. А у меня, конечно же, есть свободная клетка. Ну и вот. Чистоплюй маленький еще совсем, забавный, как все крысята, но его заносит, когда он бегает. Но бегать это ему не мешает. А серому нужно имя. Но моя фантазия ффсе...

@темы: Живность, Дела семейные, Про жизнь

---

Короче, я из тех, кого посылают по известному адресу, а они возвращаются отдохнувшими и с магнитиками)))
Попала в неприятную ситуацию, две недели на нервах, черновик завещания написала. Но главный вывод из всего безобразия - в мире так много хороших людей! Мои чудесные друзья, например. Сопли вытерли, лечение назначили, каждый день контролировали. И чудесная девочка-ЛОР, с которой мы до этого были знакомы только заочно. Если бы она мне не открыла больничный, я бы пропала. И она наконец-то вылечила мне уши)
И мой любимый медицинский центр, который болел за меня почти всем составом. И офигенная девочка-гинеколог. Как жаль, что она в другом городе! Но как она за меня радовалась, что я умница и сбежала из больницы перед операцией! Такая славная)
А сколько еще людей мне предлагали помощь - просто так, по доброте душевной! Поддерживали, переживали вместе со мной. Ягодами вон снабдили - потому что ангину без ягод лечить грустно))))
А нехороших гинекологов, назначающих калечащие операции (ради выполнения плана?), мы забудем, как страшный сон. И больше к ним ни ногой)) Ну нафиг их современные технологии - диагноз на глаз без осмотра. Как сказала Саша-ЛОР: Выгоревшие они какие-то, бесчувственные...
Я так хочу, чтобы каждому в нужный момент встречались такие врачи, как Саша, или как мои верные боевые подруги. Помечтать-то хотя бы можно))

@темы: Ворчалки, Про работу, Про жизнь, 10 бабочек спасут предводителя дворянства, Байки из медотсека

---

Снимаю стресс булочками)) Вирджиния - самая полезная Булочка на свете, потому что от нее попа не растет. А если ее еще полчасика по кустам пофотать в разных интересных позах, а перед этим на гору вскарабкаться - то можно даже немножко похудеть...





Винсу перепала новая тушка (да, я варварски отобрала ее у безымянного корейского пацана, и совесть меня не мучает, потому что любимчикам - только самое лучшее). Винс теперь уже не такой заморыш, хотя все еще из породы скоропомощных гончих. Впервые удосужилась снять его вместе с сестрой. Вид тот еще, конечно... Это только с Сэм Винс весь из себя крутой, а на Джинни его фокусы не действуют))

@темы: Мои города, Прогулочное, Куклы, Куклы и люди, Мои сказки, Кошмар гибридизации

---

Еще одна Машина крестница) Башка сидела раньше на рахитичной тушке барби-экстры, куталась в необъятный балахон и была эдакой чудачкой не от мира сего, девочкой-подростком с расстройством аутистического спектра. А потом такой шикарный подгон - и вот она во всей своей красе. Ну хороша же дефффка! Шмотки на ней, кстати, от того несчастного мужика, которого мы пустили на донорство, и даже обувь, да) Временно зову ее Хельгой, просто потому, что в потоке вдохновения нацарапала пару страниц истории, и нужно было какое-нибудь имя вместо "несносная девица с зелеными волосами". Хотя из нее такая же Хельга, как из меня балерина))))
С историей удачно тоже все сложилось - я так влюбилась, что не хотела, чтобы барышня получила какую-нибудь жалкую эпизодическую роль, поэтому Хельга (или как ее там) заменит Рэму на борту многострадального фрахтовщика "Глори". Лааадно, ладно, я и без вас знаю, что они промышляют контрабандой, но капитану все сходит с рук...
Отвлеклась) Короче, немного освоившись в должности бортового медика, Хельга пришла к выводу, что добросердечная Рэма разбаловала команду. Хельга твердо решила исправить это упущение...

А теперь слайды

@темы: Куклы, Мои сказки, Кошмар гибридизации

---

Операция века) Приехала Маша и тупым ножом отпилила шею донорской тушке, которая ждала своей участи, кажется, уже почти что целый год. Сама я никак не могла решиться, как ни крути, а любимые персонажи - они как дети, за них болеешь всей душой.

@темы: Ворчалки, Куклы, Куклы и люди, Кошмар гибридизации

---

Седьмой книжный шкаф... В однокомнатной квартире, да. Занимаюсь любимым видом спорта - книжным тетрисом. Пока даже есть несколько свободных полочек - но это ненадолго, учитывая темпы покупки новых книжек. Расселила свой забитый под завязку (как не лопнул вообще)) огромный шкафище на кухне, одну полку в нем полностью отвоевали себе карты. И теперь у меня два шкафа нонфика - и метастазы в виде отдельных полок практически в каждом шкафу. И еще стопки книг по всем углам. И куча новых книг едет.
Зато почти готово полноценное читательское место - взяла себе бескаркасное кресло-матрас, буду зимой на нем спать, а пока надо выбрать к нему торшер. И попробовать устроиться с книжкой. И куда-нибудь пристроить недоделанный кукло-домик, потому что с другой стороны все это великолепие теперь подпирает беговая дорожка.
Ага, и собрать новую стойку для одежды - прошлая развалилась под тяжестью шмоток. А надеть вроде бы и нечего...

@темы: Ворчалки, Дела семейные, Про жизнь

---

Лето удалось))) Давно мечтала о татухе на спине, потому что из-за уродливого шрама не могла носить вещи с открытой спиной. Обсудили с мастером, решили бить вокруг. Рисунок выбирали долго, сначала хотела что-то шаманское, но не нашла подходящей картинки, а ловец снов, как мастер предлагал - это тупо, я считаю, слишком избитая тема. Пока терзалась, приполз Никитосик - чего, говорит, мать, ты страдаешь, Энтерпрайз набей. Воодушевились, перелистали миллион картинок, нашли классную, и тут Никитосик, зараза, присылает мне в ВК картинку с крысонькой) И снова поиск - и воот оно. Сами офигели, когда увидели, как идеально картинка легла! А Энт я потом на предплечье набила...
Вообще-то меня в тату-салон деточка любимая привела, за ручку) Долго уговаривал, ну и дозрела-таки. Но я его ожиданий не оправдала - от боли не вопила и даже не морщилась))) Никитосик аж опечалился. Но что делать - у нас с ним похожее восприятие боли, и во многом другом мы похожи, даром что не родные по крови... Но дури в обоих хватает)))

@темы: Мои города, Дела семейные, Про жизнь, Прогулочное

---

Хорошая же история была! Потом приперся дядя Женя, специалист по перетягиванию одеяла на себя. И понеслось...
Технический пост, мне нужно было где-то выложить черновик, чтобы поделиться с сочувствующими (да, у этой бессовестной морды есть свой маленький, но гордый фанклуб)))

прям совсем черновик

«Неотложка? Спасибо, Кирби, удружил!»

Смутное предчувствие неприятно кольнуло под ребрами. Шелби прежде не часто приходилось бывать в отделении неотложной помощи (и слава Космосу). Вопреки расхожим обывательским представлениям, здесь было тихо. Половое покрытие, чуть пружинящее под ногами, скрадывало звук шагов. Теплый свет ламп придавал стерильному окружению немного уюта. Бригада реаниматологов не носилась, как сумасшедшая, и никто не вопил: «Мы его теряем!» Все работали слаженно, двигались так, словно их действия были заранее срежессированы.

Шелби вспомнила вечный гам и суету родного родильного отделения, и чуточку позавидовала. Но быстро вспомнила, что она не на экскурсии.

Стойку администратора украшала собой рыжеволосая девушка. В тот момент, когда Шелби подошла поближе, девушка наговаривала сообщение в микрофон, и ее звонкий голос звучал из динамиков по всей неотложке.

- Массовое отравление, количество пострадавших неизвестно, готовность тридцать минут.

Опустив микрофон, девушка приветственно помахала темнокожему мужчине в белом халате.

- Доктор Митчелл, сегодня ваше дежурство? Примите мои соболезнования.

- Удиви меня, подружка, – добродушно фыркнул мужчина, принимая из рук администратора рабочий планшет.

- Тааак, сейчас у нас неожиданное затишье, – бодро затараторила та. – Травматолог осматривает перелом ноги в третьем боксе, острый живот в тринадцатом, анализы в работе, хирурга вызвали. Девушку из седьмого бокса поднимают в гинекологию. Бронхиальная астма в десятом, приступ сняли, стабилен, сатурация хорошая, доктор Эйр хочет понаблюдать его до утра.

- Рэма еще здесь?

-Само собой. Разве в этом отделении кто-нибудь уходит домой вовремя? Звонил Вячеслав Андреевич, Виктория Вячеславовна в детском саду. Доктор Эйр на работе. А он на сутках. Ситуация…

- Передай по громкой, – посоветовал доктор Митчелл.

- А и в самом деле. Свалю всю вину на вас, если что.

Снова ожил динамик.

- Доктор Эйр, ваш муж просил напомнить, что детский сад закрывается через час.

- Должно сработать, как думаешь? – в голосе доктора Митчелла не было особой уверенности.

- Возможно. По вашу душу остаются два юных хоккеиста, столкнувшихся головами во время матча.

- Разве у них не было защитных шлемов?

- Лучше поторопитесь, доктор. Скоро нам понадобятся все свободные руки. И все свободные тазики.

Администратор тем временем переключила свое внимание на Шелби.

- Добрый день. Чем я могу вам помочь?

Какая же она яркая! Шелби сделала над собой усилие, прекратив пристально рассматривать замысловатые татуировки под полупрозрачной туникой девушки.

- Здравствуйте, я доктор Джонсон.

- Добро пожаловать, – администратор протянула Шелби руку, украшенную множеством тонких браслетов. – Я Ванда. Доктор скоро подойдет.

Следующую пару минут она, видимо, пыталась связаться с тем самым доктором. Однако ее старания не увенчались успехом.

- Ох, и за что мне такое наказание? – демонстративно вздохнув, Ванда повернулась к Шелби. – Ладно, не привыкать, объявлю по громкой связи.

- Доктор Дубровин, вас ожидают у стойки администратора. Повторяю…

«Погодите-ка… Доктор Дубровин? Да быть не может!»

Чтобы не упасть, Шелби уцепилась за край стойки.

Она так старалась сбежать от прошлого, но прошлое каждый раз ее настигало и издевательски хлопало по плечу.

- Теперь немного подождем. Вам бы присесть…

«Мне бы слинять под каким-нибудь благовидным предлогом».

Но время шло, а предлог так и не находился.

- Ну, наконец-то! – Ванда воздела руки к потолку. Зазвенели браслеты. – Смотрите, кто пожаловал!

Доктор Дубровин приближался стремительно. Шлепнул на стойку планшет, улыбнулся Ванде.

Заметил Шелби, подошел поближе, без всяких предисловий взял ее за руки, ощупал взглядом с головы до ног и вынес вердикт, не подлежащий обжалованию:

- Все даже хуже, чем я себе представлял…

- Умеешь же ты делать комплименты, – Шелби на всякий случай шагнула назад.

- Прости, забыл, что у воспитанных людей принято сначала здороваться. К сожалению, моим воспитанием никто особо не занимался, и я терпеть не могу тратить время на условности этикета. Давай, пошли…

«Он что, до сих пор держит меня за руку?!»

- Стой! Подожди! Так нельзя! – Шелби дернулась, пытаясь освободиться, но Женя лишь крепче сжал пальцы вокруг ее запястья.

- Спокойно, я не кусаюсь, – их взгляды встретились.

«Его глаза. Они даже не голубые, они насыщенного синего цвета, таких оттенков не встретишь у земных мужчин. Он явно знает об их гипнотическом эффекте. Пользуется им без зазрения совести. И улыбка такая… обезоруживающая. Надеетесь на мою немедленную капитуляцию, доктор Дубровин?»

- Извини, я правда не имею ничего против тебя, но можно мне другого врача?

- И не мечтай. Забыла – ты приглашена на обед к Людоеду в качестве главного блюда, стол накрыт, отступать некуда… Ладно, понял, плохая шутка.

Шелби, послушай, мы с тобой оба профессионалы, мы не должны смешивать работу с личной жизнью…

- Ты спал с моей сестрой, – перебила его Шелби. – Как мне теперь об этом забыть?

- Угу, да, я негодяй, спал с твоей сестрой, а потом женился на ее подруге. Твоя сестра, кстати, тоже не подарок. И я успел ей наскучить прежде, чем понял, что наши отношения были ошибкой. Кто в юности не совершал ошибок, поддавшись бурному потоку чувств? Черт, даже представить не мог, что буду вот так перед тобой оправдываться. Мы же едва знакомы.

Шелби молчала.

Женька, в сущности, не был ни в чем виноват. Он просто был частью прошлого, дышащего в затылок. И приходящего по ночам в кошмарах.

… Закрытый клуб для золотой молодежи, громкая музыка, пары алкоголя, торговля запрещенными препаратами.

- Потанцуем, детка? – рука *** обвивает талию Шелби.

Два разгоряченных тела скользят друг по другу, пульсируют в ритме музыки. Стремятся стать единым целым. Шелби чувствует дрожь в животе, странное ноющее чувство растекается по телу. Чужие руки под одеждой лишают ее остатков здравого смысла…

Картинка меняется – и вот уже *** вжимает Шелби в матрас.

Шелби закрывает глаза, отдаваясь ощущениям, а когда открывает – лежит на холодном столе под беспощадным ярким светом ламп…

- Я тебе настолько противен? – Женя истолковал ее эмоции по-своему. Беда в том, Шелби, что ты судишь обо мне по рассказам сестры. Я хочу, чтобы у тебя была возможность составить свое собственное мнение. Позволь мне, пожалуйста.

- Хорошо, – Шелби сменила гнев на милость. – С чего начнем?

- Со знакомства. – Разрешите представиться – Евгений Константинович Дубровин.

- Шелби Джонсон.

Они пожали друг другу руки. Повисла неловкая пауза, которую первым прервал Женя.

- Доктор Джонсон, я рад, что вы наконец-то попали ко мне в руки. Черт, я хотел сказать… Да просто пойдемте уже скорей, пока я все не испортил.

- Массовое отравление, количество пострадавших неизвестно, готовность пятнадцать минут, – заливались динамики голосом Ванды.

«Великий Космос, во что я ввязалась…»

****

- И куда вы меня тащите?

Они уже покинули отделение, и теперь свернули в неприметный коридор без дверей и указателей.

- Сейчас я покажу вам мое логово.

- Л…логово? – Шелби задыхалась от быстрой ходьбы.

«Он точно псих, как Кирби может ему доверять?»

- У каждого уважающего себя людоеда должно быть уютное логово, – невозмутимо пояснил Женя. – Вообще-то, раньше это была обычная подсобка, но я ее реквизировал в качестве одной из учебных комнат. И немного обустроил под свой вкус. Ножи и топоры не стал развешивать по стенам, чтобы не пугать особо впечатлительных барышень. Прошу вас.

Свет включился, стоило Шелби переступить порог. Просторное помещение с высоким потолком действительно напоминало склад. Окна не предусматривались проектом, стены выкрашены в скучный светло-салатовый цвет. Женька не покривил душой насчет логова. «Пещера великана. Великаны же бывают людоедами? Или людоеды великанами? Как все сложно, даже голова закружилась!»

Здесь все было… большое. Грандиозных размеров диагностическая кушетка в окружении непривычного вида приборов. Надписи на неизвестном языке. Шелби подошла поближе – нет, это точно не галакт.

- О, так вы тоже знаете толк в извращениях, доктор Джонсон? В смысле, в качественной технике.

- Никогда такую не видела, – призналась Шелби.

- Большая часть оборудования предоставлена учебным центром на Зарнице.

- Здорово, что наш университет сотрудничает с Зарницей.

- Первый раз об этом слышу. Ау, Клара, есть кто дома?

- Программа активирована, – мелодичный женский голос донесся непонятно откуда.

- Клара? – Шелби уже устала удивляться.

- Виртуальная помощница. Учебная программа. Да-да, я использую учебные программы в своих корыстных целях. Не нужно из-за этого прожигать меня взглядом. Между прочим, студенты от Клары без ума… первые пять минут практики. Не так ли, моя радость?

- Мой функционал строго определен служебной программой.

«Она кокетничает, или мне кажется?»

- Проверка систем завершена. Диагностический комплекс готов к работе.

Тут же засветились экраны и экранчики (ох, сколько же их!). Чуть слышно зашипели биофильтры, освобождаясь от застоявшегося воздуха. Щелкнул, расправляя лопасти, генератор стерильного поля. Такие знакомые звуки, обычно они успокаивали. Когда Шелби была по другую сторону баррикады…

- Клара, будь любезна, опусти кушетку для нашей гостьи.

- Выполнено. Включить подогрев?

- Сделай одолжение.

«Варить до готовности, специи по вкусу… Видимо, я и в самом деле главное блюдо».

- Не нужно подогрев. Здесь не холодно, – Шелби уже понимала, что спорить с Женей бесполезно, и все же была готова сопротивляться до последнего.

- В помещении поддерживается комфортный уровень температуры и влажности, – подтвердила Клара.

- Двое на одного, значит? – Женя галантным жестом указал на кушетку. – Расслабьтесь, Шелби, мы просто побеседуем, а уровень моего гостеприимства вы оцените попозже.

«Ладно, ваша взяла, доктор».

Шелби поерзала на сиденье. Расслабишься тут, пожалуй, когда затылком ощущаешь окошки экранов, которые знают о тебе все. Даже волнение скрыть не получится – сканеры были сейчас запущены в режиме мониторинга базовых показателей. Стандартный протокол…

- Лучше откиньтесь на спинку, – посоветовал Женя. – Разговор предстоит долгий.

Сердито фыркнув, Шелби последовала совету.

- Клара, ты нашла медицинскую карту?

- Карта выведена на экран. Разрешить авторедактирование?

- Валяй, разрешай. – Женя подвинул себе стул, развернул монитор информационного терминала под нужным углом.

- Клара обучена выполнять за меня всю скучную бумажную работу, – пояснил он. – Ну разве она не прелесть?

«Отлично устроились, доктор Дубровин!»

- Таак, позвольте-ка полюбопытствовать… – Женя уже уткнулся носом в монитор. – Наблюдаетесь в частном центре «Здоровое поколение», доктор Джонсон? Ага, погодите, припоминаю – это же те ушлые ребята с навязчивой рекламой! «Мы решим любую вашу проблему, консультация в день обращения». Вижу, за вашу проблему они взялись всерьез…

Чем дольше Женя изучал ее карту, тем сильнее напрягалась Шелби.

- Последний осмотр три дня назад… Хронических заболеваний нет… Какая прелесть! А вот и протокол сканирования. Никаких отклонений. Анализы, конечно, тоже в полном порядке. Клара, сравни протокол сканирования с предыдущими.

- Выполняю.

Электронной помощнице понадобилось всего несколько мгновений, чтобы выдать заключение.

- Все протоколы идентичны.

Шелби вжала голову в плечи. Многолетняя ложь как последний бастион, за которым невыносимо болезненное, неприлично личное.

- Поздравляю, Шелби, вы – робот! – Женя вторгался на завоеванную территорию с видом победителя.

- Всюду вам чудится подвох, доктор Дубровин, – ощетинилась Шелби, собрав остатки самообладания.

- Отточенная интуиция опытного диагноста, – пожал плечами Женя, бросив быстрый взгляд на экран над головой Шелби.

«Нет, этот человек не помрет от скромности».

- Раз уж мы только познакомились, должен вас предупредить – я не терплю халтуры в своем деле. Специалисты по подделке медицинских документов лишатся лицензии честное людоедское! И довольно о них, займемся лучше вами. В вашей карте нет практически никакой информации о детских годах.

- Может потому, что наше с Шейлой детство прошло на дальних рубежах Галактики? – немного отдышавшись, Шелби снова заняла оборонительную позицию. – Мы постоянно кочевали из одного аванпоста в другой. Маршировать я научилась раньше, чем говорить.

- А ваша мама?

- Мама сбежала, когда мне исполнилось пять лет. Не вынесла тягот полевой жизни. Оставила подполковнику Джонсону двух златокудрых ангелков на воспитание. С тех пор о ней ничего не было слышно.

- Сочувствую…

- Не стоит. Мы отлично справлялись без нее. А медицина… Как считаете, полковые лекари много понимают в педиатрии?

- Смотря какие. Так что там с анамнезом жизни? – напомнил Женя.

Его попробуй, заболтай…

- Не утруждайтесь, доктор. Я сама умею. Родилась в захудалой делоксианской колонии на самом краю изученного космоса, от второй беременности, протекавшей на фоне хронического стресса из-за жизни под водой, в окружении не особо дружелюбных делоксианцев. Роды самопроизвольные, в сорок недель. Закричала сразу. Раннее развитие без особенностей.

- Прививки?

- Стандартный набор. И даже немного экзотики.

- Аллергические реакции?

- Отек Квинке после укуса ****. Непереносимости лекарств не отмечено.

- Перенесенные заболевания?

- Классика жанра, – немного подумав, начала перечислять Шелби, – эярская оспа, вирусная пневмония… И для разнообразия – атипичная пузырчатка Хаутачу, блошиная лихорадка Рисбата.

- Рисбата? – насторожившись, переспросил Женя. – Вы жили на Рисбате?

- Два года.

- Контактировали с окружающей средой?

- Поселение было защищено энергетическим колпаком и биофильтрами. Но там, снаружи, было столько всего интересного. Другой мир, полный чудес.

Женя понимающе кивнул. Как видно, жажда приключений и ему была не чужда.

- Тщательно исследовав территорию базы, мы с Шейлой обнаружили несколько выходов, которые не так уж усердно охранялись. И пользовались каждым удобным случаем, чтобы ускользнуть.

- Без защитных костюмов.

- Утащили со склада пару дыхательных масок. Передвигались ползком в высокой траве, подальше от наблюдательной вышки. Бродили по лесу, однажды даже наткнулись на обломки странного летательного аппарата, – Шелби прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания. – А потом меня укусила блоха…

- Рисбатскую блоху сложно не заметить. Она размером с кулак.

- И впивается – не отцепишь. Больно! Рука распухла и горела, а отец так ругался, что вся база ходуном ходила. Все ходы-выходы кроме главного тут же опечатали. Я неделю провалялась в лазарете, в забытьи и с лихорадкой, но все обошлось.

- Ага, обошлось… – у Жени в руках уже был биосемплер.

- Что за…

- Не бойся, я все сделаю аккуратно. Просто расслабь руку.

- Как я понимаю, официальная часть завершена? – язвительно заметила Шелби.

- Спешу тебя огорчить – шампанское не подадут. Давай, вдохни поглубже и закрой глаза.

- Думаешь, мне так будет спокойнее?

- Нет, так будет спокойнее мне.

- Чертов кровопийца! – Шелби уступила его натиску.

Больно действительно не было.

- Вот и умница, можешь открывать глаза. Придется подождать. Лаборатория сегодня перегружена.

Женя возился с контейнерами, готовя их к отправке.

- Поделишься своими опасениями? – без особой надежды попросила Шелби.

- Не сейчас. Дождемся результатов анализов, и вместе посмеемся над моим богатым воображением. Хотя, знаешь, можно немного ускорить процесс. Клара, дай мне Ванду.

На экране появилась знакомая рыжеволосая девушка.

- Ванда, радость моя, – обратился к ней Женя, – Мне срочно нужны результаты анализов. Придумай что-нибудь. Обрушь на лаборантов свое обаяние.

- Приложу все усилия. А если обаяние не сработает?

- Шантаж тоже сгодится.

- Принято.

Экран погас.

- Давай пока продолжим нашу беседу, – Женя повернулся на стуле, переключая внимание на Шелби. – Кирби сделал пометку, что анемия может иметь наследственный характер. Значит, у твоего отца тоже проблемы с низким гемоглобином?

- Нет, не уверена, но, скорее всего, нет. Отец педантично следит за своим здоровьем.

- А за твоим здоровьем он почему не следит?

- Женька, не суй свой нос в дела моей семьи! – возмутилась Шелби. – Это не вежливо.

- Вежливость людоеда – точный диагноз, – Женя ничуть не смутился. – А диагнозы с потолка не берутся. И эритроциты в никуда не исчезают. Тщательно собранный анамнез избавит тебя от части малоприятных процедур. Кстати, по поводу Шейлы. Ее, как я понимаю, семейное проклятие не миновало?

При упоминании имени сестры Шелби скривилась, словно Женя посягнул на святыню.

- Упустил возможность воткнуть иголку в вену? – с удовольствием уточнила она.

- Грешен, каюсь. Опыт не исключает ошибок, – Женя оторвался от монитора и теперь смотрел на Шелби в упор. – Боюсь разгневать тебя еще сильнее, но все-таки спрошу: как Шейла прошла медосмотр перед поступлением в Академию?

- Эритропоэтин, – Шелби знала заранее, что ответ Жене не понравится.

- Гениальный ход! – спусковой механизм сработал. – Не искать причину болезни, а просто замаскировать симптомы!

- Главное же результат?

«Отступаем, выбрасываем белый флаг…»

- Значит, этичность методов не является важным критерием… – Женя воодушевленно потер ладони. – Проверим, работает ли правило в обе стороны. Раздевайся!

- Зачем? – Шелби вжалась в кушетку, озираясь в поисках путей к отступлению.

- Помнишь, чему тебя учили в университете – пациента положено раздевать перед осмотром. Пропедевтика, первый курс.

«Ну да, ну да… Каждый первокурсник знает, что одежда – не помеха для лучей сканеров. Посмеивается себе тихонечко над профессорами, увлеченно рассказывающими о методах обследования, устаревших лет примерно на двести… А Женька – он не только студентам мозги пудрит, он и сам эту древность практикует, оказывается».

Шелби украдкой оглянулась – Женя что-то сосредоточенно изучал на экране монитора.

Остаться перед Людоедом в одном белье – то еще удовольствие. Но что поделаешь… Не давая себе возможности передумать, Шелби резко дернула застежку рубашки. С форменными брюками пришлось повозиться – шнурок на поясе завязался в узел. Но и он уступил напору сердитой решимости. Носки сдались без борьбы.

«Кирби, друг мой разлюбезный, попадись мне только!» – Шелби забралась на кушетку, и теперь смаковала способы отмщения, один коварнее другого

- Гадаешь, под каким соусом здесь подают капризных принцесс? – Женя бесшумно возник в ее поле зрения. – Посиди минутку, кушетка откалибрует сенсоры. Не волнуйся, она не хищная. Давай, положи голову на спинку, расправь плечи. Дыши глубже, это поможет расслабиться. Брусничный соус будет в самый раз, как считаешь?

Шелби с запоздалым удивлением обнаружила, что его дурацкие шуточки успокаивают. Хотя в этом не было особой нужды. Известно ведь, что произойдет дальше, о чем тут беспокоиться? Сейчас запустится общее сканирование по стандартному протоколу, компьютер обработает результаты, выдаст отчет и предложит провести углубленное исследование отдельных органов и систем, если в этом будет необходимость. Дальше электронный мозг поможет выбрать диагноз из списка наиболее вероятных и согласовать тактику лечения.

- Сенсоры успешно откалиброваны, – отрапортовала Клара.
Но вместо того, чтобы отдать команду начать сканирование, Женя положил ладонь на лоб Шелби.

Людоед, Принцесса и Андрей Евгеньевич

@темы: Куклы, Мои сказки

---

И что бы там кто ни говорил, я останусь при своем мнении: хороший доктор - тот, которому не все равно.
А как я попала к хорошему доктору? Правильно, совершенно случайно) Когда ушла на больничный, решила сдать анализы хотя бы, чтоб просто так не сидеть. Вот честное слово, я шла в Гемотест, но по дороге мне на глаза попалась вывеска другой частной конторы, и что-то меня торкнуло поменять направление.
Я до этого успела обойти несколько частных клиник, и во всех я чувствовала себя неуютно, а тут - ну вот совсем другое дело.
Короче, клиника эта маленькая, у них нет администратора, и в тот день за стойкой была девушка, на бейджике у которой я прочитала, что она - нутрициолог. И фффсе, мы весело обсудили, что не нужно сдать для начала, записали меня на УЗИ и к кардиологу, а через пару дней я набралась наглости и попросилась к ней на консультацию. Да хотя бы потому, что все эти дни она меня опекала, расшифровывала мои анализы, давала советы, поддерживала. Вот просто так, понимаете...
И консультация наша длилась два с половиной часа. Я ей рассказала все, что никогда никому не рассказывала, потому что доверилась. И, да, это она меня привела к гинекологу, за ручку, вот прям на самом деле. Знала, что меня трясет, потому что я пережила много всяких-разных издевательств, предупредила заранее доктора - блин, она со мной так обращалась, как будто я хрустальная))
А наши разговоры, это ж шедевр просто)))
- Ты как вообще дозрела обследоваться?
- С заведующей поругалась, на больничный ушла, из вредности.
- Ты хоть понимаешь, как ты ей теперь обязана? Она, можно сказать, твою жизнь изменила...
(воистину!)
Разговаривают с кардиологом:
- Ругали ее?
- Ага...
- Вот, сегодня вы поругали, завтра я. А с ней по-другому нельзя)))
А главное - я согласна со всеми ее рекомендациями, потому что я знаю, чем каждая из них продиктована. Не всем еще следовать получается, но я работаю над этим.
И знаете, что мне не позволяет сорваться, пока я приспосабливаюсь к новому режиму питания? Мысль о том, что очень хороший человек в меня верит. То, что хороший человек потратил неделю, чтоб разобраться, что там поломано в моем организме, и составил подробный план побега от полярной лисички, которая уже дышит мне в спину)
Мне даже выдали номер телефона с разрешением звонить хоть в два часа ночи, если я решу вдруг сорваться и нажраться)))
Конечно, наглеть я не буду, но это тоже держит меня в тонусе.

---

А вчера меня заведующая вызывает и прям с порога такая: Мы уже в отделение позвонили, про вашу операцию выяснили, фигня все это, в понедельник выйдете на работу. Конечно, больничный вам не закроют еще, но работать некому...
То чувство, когда крепостное право право отменили, но наше начальство об этом не предупредили.
И еще такое мерзостное ощущение, что тебе залезли в трусы. Какого черта зав гинекологией за моей спиной обсуждает с нашей заведующей мое здоровье? Это законно вообще?
Конечно, выйти в понедельник отказалась, выйду во вторник, хотя должна была бы отлеживаться до среды, ну уж ладно, не до хорошего, дотяну до отпуска как-нибудь.
Гы) А с утра, когда историю на меня заводили: А чего это вы ни к поликлинике не прикреплены, ни к консультации женской?
Да все поэтому, мать вашу! Не хочу, чтоб любой человек смог открыть мою электронную карту и прочитать то, что его не касается!
А добило меня окончательно фраза: Ну все, кончай дурью маяться и носить деньги в частные центры! Щаз, разбежалась...
Короче, во время операции они обнаружили давнишнее хроническое воспаление... ууудивительно, правда? Я ж столько лет прохожу через эти карательные медосмотры, но тетеньки в женских консультациях, видимо, обучены только пренебрежительно цыкать и оскорблять. И разве я не жаловалась? Разве у меня никогда плохих анализов не было? Но мне всегда говорили: Иди отсюда девочка, не морочь нам голову. Ну и вот.
Конечно, я теперь рассказываю о своих приключениях в больнице так, что народ помирает со смеху) Хотя не смешно это ни разу.
Анастезиолог: Сделайте мониторинг давления.- Тонометра нет.- Какое у вас утром давление было? А, нормально, пойдет...
Отзывы об их отделении хорошие, кстати. Палаты приличные, оборудование есть, врачи с руками из нужного места, все вежливые, улыбаются. Но ты все равно понимаешь, что для них это просто конвейер, не имеют человеческие жизни особой ценности. Аж неприятно думать о том, что я сама часть этой дурацкой системы.
Так что да, получу свою выписку и пойду с ней в частный центр)))

И еще из прекрасного рабочего)))
Света, медсестра моя: Дааа, нет сейчас ничего бесплатного в медицине...
Мамочка с нашего участка: Правда, ничего бесплатного нет... (драматическая пауза) Кроме ЮльМихалны
****
Маленькая девочка спрашивает у мамы: А куда доктора ночью деваются?
Кто-то из наших, сдерживаясь, чтоб совсем уж неприлично не ржать: Откатываются на зарядку, они же роботы.

@темы: Рисовалки, Про работу, Про жизнь, Шедевры устной речи, 10 бабочек спасут предводителя дворянства

---

Впервые за дофига лет работы решила сходить на больничный) Чисто из вредности, после того, как зарвавшаяся заведующая погнала меня на вызова перед 8-часовым приемом, типа как наказание за грехи, которые я и не совершала. Ну зашибись прям! Так что на следующее утро заведующую ждал сюрприз. Она ж привыкла, что я исполнена чувства долга, все переношу на ногах, а тут такое... Нет, ну в самом деле, в твоем подчинении осталось несчастных пять врачей, вкалывающих как лошади по 12 часов в день и без выходных. Думаешь, если будешь на них постоянно орать и вести себя, как распоследняя сволочь, они будут лучше работать? Щас, разбежалась. Скоро и орать-то будет не на кого.
Короче, с удивлением обнаружила, что поликлиника без меня не развалилась))) Нашли фельдшеров на вызова и как-то себе справляются. Я третий день захлебываюсь чувством вины (потому что дура), но тоже как-то справляюсь. Больничный, конечно, открыли, и на этом все. Дальше своими силами, милочка, и что-то там про спасение утопающих. Своими силами - это за деньги, но и за деньги особо никуда не попадешь за три дня. Вот, анализы хотя бы сдала, результаты меня озадачили, и хотелось бы посоветоваться с умным человеком, да где его взять? Куда бежать? Непонятно. Лечить себя - дело неблагодарное (особенно учитывая нулевой комплаенс и истерику на входе в любое медицинское учреждение, кроме родной поликлиники))))

Зато нам наконец-то привезли книжные шкафы. И мне даже не пришлось их собирать самой - дети подсуетились, приятно) Два дня уже занимаюсь книжным тетрисом - отвлекаюсь хоть немного от тревоги и самоедства. У меня теперь будет немножко свободного места на полочках - для новых книжек. Кстати, завтра надо будет сгонять, забрать очередные пять штук) И заказать следующую партию... Сначала бы старые разобрала, эх, женщина...

@темы: Ворчалки, Про работу, Про жизнь, 10 бабочек спасут предводителя дворянства

---

В моем книжном дневнике осталась примерно четверть пустых страничек. Ладно, признаюсь, чего уж там, я малость на него подзабила в конце года, слегка увлекшись спасением мира (больше, больше пафоса)))). Но теперь решительно взяла себя за шкирку, и пыхчу. По моим подсчета, из прошлого года осталось около 9 книжек. А дальше? Оставить пустые странички? Жааалко. Продолжить книжками этого года? Тоже так себе идея, хочется уже взять новую тетрадку, она уже куплена и терпеливо ждет своей очереди. Короче, решила пока отрываться на полную катушку. Больше картинкоффф, больше безумных дизайнерских идей))) Может, парочку списков еще запилить... Черт! Где бы еще на все это найти время, хоть капельку...

@темы: Ворчалки, Про жизнь, Рукоблудие))