Да-да, я знаю, что первая часть была год назад. Мне даже стыдно...
You're Nobody 'til Somebody Loves You
Восьмое марта
Часть 2
Предыдущий эпизод
-Ох, неспокойно мне что-то. Чую, останутся от кухни рожки да ножки, - поделилась своими опасениями Ванесса. - И будет нам не праздник, а принудительные работы во благо человечества. По наведению чистоты и порядка.
- Откуда такой пессимизм? – улыбнулась Оливия. Она блаженствовала, уютно устроившись на диване,
читать дальше- Да нельзя мужикам ответственные дела поручать, особенно из области домашнего хозяйства, - пробурчала Ванесса.
Она не выспалась, поэтому была настроена так воинственно.
Неугомонные Цвия и Гвен подняли Ванессу с постели, потому что им было скучно. Просыпаться Ванесса никак не хотела, но девочки подошли к процессу творчески, и Ванесса подскочила с визгом, когда шаловливые детские ручки нашли под одеялом ее пятки.
После этого в доме никто больше не скучал, потому что Ванесса, разъяренная, как тигрица, гонялась за племянницами по всем комнатам, сотрясая воздух проклятьями и обещаньями суровой расправы.
- Ванечка, мне кажется, мальчикам нужно дать шанс, - заметила Делия. – Они, между прочим, ради нас стараются.
- Да-да, - скептически покачала головой Ванесса.
- Бедняга Нэт, - фыркнула Оливия. – Как же трудно ему будет тебе угодить.
- Ему бы такая безумная идея в голову никогда не пришла.
- Эй, не зарекайся! – назидательным тоном произнесла Оливия. – Ой!
Она положила руку на живот.
- Вот видишь, Ваня, от такой несправедливости по отношению к мужскому полу даже малышка негодует. Кажется, у меня в животе поселилась будущая футболистка!
- Ребенок шевелится? – оживилась Гвен. – Это же в первый раз, да?
Ей все было интересно – ведь на ее глазах зарождалась новая жизнь, с каждым днем все более настойчиво заявляя миру о себе. Гвен старалась не слишком докучать Оливии назойливыми расспросами, но временами любопытство все же брало верх.
- Малышка растет… - с удовольствием начала объяснять Оливия, но была весьма бесцеремонно прервана очередным пинком.
- Ой, вот опять! Хочешь сама потрогать?
- А можно? – обрадовалась Гвен.
- Почему нет?
Гвен не нужно было предлагать дважды. Она тут же придвинулась ближе, сопя от нетерпения.
- Вот так, - Оливия положила руку Гвен себе на живот, слегка придавила сверху своей ладонью.
- Чувствуешь что-нибудь?
- Даа, - Гвен расплылась в улыбке. – Ух, какая! Родится – всех вокруг на уши поставит.
Гвен подалась вперед, осторожно прижалась щекой к животу Оливии.
- Доброе утро, малышка. Как поживаешь сегодня?
Краткий упругий толчок был ей ответом.
- Знаешь, мы все здесь тебя очень ждем, - Гвен сама не заметила, как перешла на проникновенный шепот. – Но ты уж, пожалуйста, не слишком торопись, хорошо?
- А можно мне тоже потрогать? – послышалось внезапно со стороны двери.
На пороге стоял Кирби, прикрываясь, как щитом, букетом цветов.
-Пришла беда, откуда не ждали! – демонстративно вздохнула Оливия. – Куда ж теперь от тебя денешься!
- Вот и славно, - обрадовался Кирби. - Обожаю покладистых пациенток.
- Надеюсь, мне это когда-нибудь зачтется, - пробурчала себе под нос Оливия, наблюдая за тем, как Кирби опускается на колени, аккуратно пристраивает букет рядышком на пол…
- Ты что-то сказала?
- Не бери в голову, - Оливия вдруг смутилась. Всему виной беременность, с ее неизбежными перепадами настроения, и эти руки, которым она уже научилась доверять.
Оливия могла язвить, сколько душе угодно, маскируя не всегда удачными остротами бесконечную благодарность. Еще слишком свежи были в ее памяти чувство отчаяния и всепоглощающая пустота после потери первого ребенка.
Да и нынешняя беременность Оливии протекала далеко не так гладко, как хотелось бы.
Она была больше похожа на рискованную прогулку по карнизу. Каждый неверный шаг грозил катастрофой. Но теперь Оливия была не одна; Кирби всегда готов был протянуть ей руку, подстраховывая на опасных поворотах.
Кирби не обижался на Оливию, он понимал, что она нуждается в его помощи. Ему это было вполне достаточно.
Словно желая поприветствовать Кирби, малышка снова начала толкаться.
- Так не должно быть, да? – догадалась Оливия по его обеспокоенному взгляду.
- Хотел бы я знать, как вообще должно быть, - вздохнул Кирби. - Я не отрицаю, что эмпирический путь познания имеет право на существование, но уж больно он хлопотный.
В самом деле, что они могли знать? Любая информация о планете Бизерта была строго засекречена. Кирби оставалось полагаться лишь на здравый смысл и интуицию, постоянно импровизируя и перестраховываясь.
- Что ж, поживем – увидим. Но на всякий случай все же появись у меня завтра, пожалуйста. Еще раз все проверим.
- А это точно так уж необходимо? – скривилась Оливия.
- Когда-нибудь потом ты обязательно скажешь мне спасибо. А пока – просто смирись с неизбежным.
- Пожалуй, - удивительно быстро согласилась Оливия.
Кирби насторожился.
- Оливия, ты выглядишь уставшей. Что-то случилось?
- Учеба меня доконает, - жалобно протянула Оливия. – С этой разницей часовых поясов…
- Когда Найджел наконец-то переведется в местный университет?
- Обязательно переведется. Со следующего семестра. Иначе я вскоре совсем забуду, как он выглядит.
- Кирби, а ты опять мимо проходил, да? – раздался ехидный голос Ванессы из угла комнаты.
- Я? – Кирби уставился на нее так, словно бы видел впервые. – Простите, привычка…
- Ладно, чего уж там, - снисходительно фыркнула догадливая Оливия. Иди уже, поздравляй, девушка ждет.
Кирби поднял с пола букет, бережно прижимая его к груди, повернулся к Мизати. Девушка непроизвольно сделала шаг ему навстречу. Она чувствовала, что неожиданно стала центром внимания, и потому по ее щекам разлились розовые пятна румянца.
Кажется, смущение Мизати передалось и Кирби, и он опустил подготовленную загодя речь «о самой красивой девушке на свете». Все происходило, словно в немом кино. Несколько мгновений они просто стояли друг против друга, как завороженные, не в силах оторвать друг от друга взгляда, не замечая никого вокруг.
Кирби опомнился первым. Он улыбнулся, протянул Мизати букет, и с удовлетворением отметил, что в глазах девушки заплясали теплые солнечные зайчики. Поползли вверх уголки губ, разгладилась складочка на лбу. Мизати светилась, словно внутри нее зажгли лампочку.
- Поздравляю, - только и смог вымолвить Кирби.
- Спасибо, - ответила Мизати. Тихо, почти беззвучно.
Ну что за женщина! Она сводила Кирби с ума.
Кирби осторожно приобнял Мизати за плечи; Мизати вздрогнула, но не отстранилась.
Ее тянуло к этому мужчине, тянуло с непреодолимой силой, вопреки здравому смыслу, вопреки страхам и предубеждениям. Странное, доселе не изведанное чувство зарождалось у нее в душе, постепенно, но неуклонно утверждая свои позиции, заставляя Мизати терять контроль над собой. Чувство, сравнимое с безудержным течением горной реки, все сокрушающей на своем пути.
Не оттого ли сердцу становилось тесно в груди? Не оттого ли Мизати, окруженная заботой и вниманием близких людей, пожалуй, даже сверх меры, вдруг стала испытывать острые приступы одиночества?
Подчиняясь какому-то неведомому импульсу, Мизати подалась вперед, и легонько прикоснулась губами к щеке Кирби, рядом с углом рта.
Но страх ловко перехватил бразды правления. Вся ее решимость мгновенно улетучилась. Мизати попыталась отстраниться, но натолкнулась на преграду – руку Кирби
Мизати чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, словно она стояла на качелях, судорожно вцепившись руками за веревки, пытаясь не упасть. А качели, плавно набирая ход, взлетали то вверх, то вниз, находясь в зыбком равновесии между желанием и страхом. Страх был извечным спутником ее жизни. Скорее, даже не страх, а инстинкт самосохранения. Рефлекс, отточенный до автоматизма. Считать всех представителей мужского пола источниками потенциальной угрозы. Спасаться бегством при малейших признаках опасности. Постоянно совершенствовать тактику и стратегию увиливания, изучать приемы самообороны.
Впрочем, справедливости ради, следовало бы отметить, что намерения местных мужчин были далеки от непристойных.
И Мизати вскоре перестала шарахаться, как черт от ладана, если кто-нибудь из ребят – случайно или намеренно - нарушал границы ее личного пространства. В этом доме нельзя было даже вздохнуть с неправильной интонацией – тут же появлялась тьма желающих оказать первую помощь.
А чихнешь ненароком – все, постельный режим. И наблюдение реаниматолога.
Мизати примирилась и с этим обстоятельством – можно подумать, у нее был выбор…
Выбор… Жизнь в условиях весьма ограниченных ресурсов космической станции не оставляла особого простора для самостоятельного принятия решений. Здесь свободу выбора подменяли чувством долга. Благоденствие всего общества было превыше интересов отдельных индивидов.
Внешний мир, от которого так старательно пытались отгородиться гордые космические скитальцы, декларируя свою независимость с усердием, достойным лучшего применения, издалека казался волшебным, полным невероятных, безграничных возможностей. Он притягивал, манил, как манит мотыльков яркий свет лампы. Но внешний мир также изобиловал соблазнами. Осознание этого факта, в лучшем случае, стоило наивным мотылькам опаленных крыльев.
Мизати старалась быть крайне осмотрительной, понимая, что последствия любого принятого решения лягут на ее плечи. Но, может быть, ставки не так уж высоки, и Мизати получит гораздо больше, чем потеряет, если позволит себе поддаться искушению, предоставив полную свободу чувствам? Позволит себе любить, позволит себе быть любимой, сейчас, не загадывая на будущее, не просчитывая заранее каждый шаг, не боясь оступиться. Ведь это так просто - стоит лишь протянуть руку. И это так мучительно трудно, когда страх привычно дышит в спину.
Темп движения неуклонно возрастал. Попробуй, удержи равновесие!
И вместе с ним росли тревога и замешательство во взгляде Кирби. Бедняга, он и представить себе не мог, что его попытка оказать Мизати знаки внимания приведет к таким последствиям.
Кирби не был похож на тех лихих удальцов, покорителей космических трасс, капитанов кораблей-колоний, мелких контрабандистов, презревших законы и правила, и прочих достойных представителей племени космических скитальцев, с которыми Мизати приходилось иметь дело прежде. Женщины были для них всего лишь расходным материалом, средством для удовлетворения физиологических потребностей. Они привыкли считать своим все, что не прибито. И даже если ты одета в комбинезон технической службы, и твое лицо испачкано мазутом, поди еще докажи, что ты механик, а не портовая девка.
На подобные похождения принято было смотреть сквозь пальцы. Чувства? Какие чувства? Какие такие равные права? Их общество следовало неизбежным курсом на вырождение, генофонд нуждался в обновлении.
К счастью для себя, Мизати быстро научилась предъявлять неоспоримые аргументы в свою защиту точно выверенным ударом ноги в пах обидчика. Тем самым снискав себе славу городской сумасшедшей и иммунитет от дальнейших поползновений в свой адрес.
Но Леоган Хейз, обучавший Мизати премудростям самообороны, не раз повторял: "Запомни, малышка, когда-нибудь ты встретишь мужчину, с которым тебе не захочется драться. От его взгляда ты растаешь, как партия риданианских радужных рыб под палящим солнцем. Люди называют это чувство любовью”.
И его пророчество вот-вот должно было сбыться.
Взгляд Мизати молил о пощаде; Кирби убрал руку. Мизати сделала шаг назад. Обессиленная, она рухнула в кресло.
И тот час же была окружена плотным кольцом сочувствующих.
- Все хорошо, вы не переживайте, - поспешила уверить их Мизати, надеясь избежать интенсивных реанимационных мероприятий.
Но ей, конечно же, никто не поверил.
- А чего это тут у вас вообще происходит? – недоуменно поинтересовался Крэйг, любуясь представшей перед ним картиной.
- Да говорю же вам, - с чувством заявила Ванесса, - от мужиков одни неприятности!
- Неужели? – вкрадчивым голосом поинтересовался Кирби, моментально переключив свое внимание на вздорную девицу.
Кажется, ТАК смотреть мог только он, Ванесса почувствовала, что у нее начинают гореть уши.
- Напомни об этом в следующий раз, когда…
- Несомненно, сейчас самое время выяснять, чьи в доме тапки, - оборвал их перепалку Крэйг. – Это первые симптомы гипоксии и гипогликемии. – Так, мы идем обедать, а потом – все в сад, дышать весной и свежим воздухом. Мизати, ты как?
- В порядке, - улыбнулась девушка.
- Вот и славно. Давай руку, - Крэйг помог ей подняться с кресла. – С этими родственниками, пожалуй, недолго и с ума сойти.
Следующий эпизод
You're Nobody 'til Somebody Loves You
Восьмое марта
Часть 2
Предыдущий эпизод
-Ох, неспокойно мне что-то. Чую, останутся от кухни рожки да ножки, - поделилась своими опасениями Ванесса. - И будет нам не праздник, а принудительные работы во благо человечества. По наведению чистоты и порядка.
- Откуда такой пессимизм? – улыбнулась Оливия. Она блаженствовала, уютно устроившись на диване,
читать дальше- Да нельзя мужикам ответственные дела поручать, особенно из области домашнего хозяйства, - пробурчала Ванесса.
Она не выспалась, поэтому была настроена так воинственно.
Неугомонные Цвия и Гвен подняли Ванессу с постели, потому что им было скучно. Просыпаться Ванесса никак не хотела, но девочки подошли к процессу творчески, и Ванесса подскочила с визгом, когда шаловливые детские ручки нашли под одеялом ее пятки.
После этого в доме никто больше не скучал, потому что Ванесса, разъяренная, как тигрица, гонялась за племянницами по всем комнатам, сотрясая воздух проклятьями и обещаньями суровой расправы.
- Ванечка, мне кажется, мальчикам нужно дать шанс, - заметила Делия. – Они, между прочим, ради нас стараются.
- Да-да, - скептически покачала головой Ванесса.
- Бедняга Нэт, - фыркнула Оливия. – Как же трудно ему будет тебе угодить.
- Ему бы такая безумная идея в голову никогда не пришла.
- Эй, не зарекайся! – назидательным тоном произнесла Оливия. – Ой!
Она положила руку на живот.
- Вот видишь, Ваня, от такой несправедливости по отношению к мужскому полу даже малышка негодует. Кажется, у меня в животе поселилась будущая футболистка!
- Ребенок шевелится? – оживилась Гвен. – Это же в первый раз, да?
Ей все было интересно – ведь на ее глазах зарождалась новая жизнь, с каждым днем все более настойчиво заявляя миру о себе. Гвен старалась не слишком докучать Оливии назойливыми расспросами, но временами любопытство все же брало верх.
- Малышка растет… - с удовольствием начала объяснять Оливия, но была весьма бесцеремонно прервана очередным пинком.
- Ой, вот опять! Хочешь сама потрогать?
- А можно? – обрадовалась Гвен.
- Почему нет?
Гвен не нужно было предлагать дважды. Она тут же придвинулась ближе, сопя от нетерпения.
- Вот так, - Оливия положила руку Гвен себе на живот, слегка придавила сверху своей ладонью.
- Чувствуешь что-нибудь?
- Даа, - Гвен расплылась в улыбке. – Ух, какая! Родится – всех вокруг на уши поставит.
Гвен подалась вперед, осторожно прижалась щекой к животу Оливии.
- Доброе утро, малышка. Как поживаешь сегодня?
Краткий упругий толчок был ей ответом.
- Знаешь, мы все здесь тебя очень ждем, - Гвен сама не заметила, как перешла на проникновенный шепот. – Но ты уж, пожалуйста, не слишком торопись, хорошо?
- А можно мне тоже потрогать? – послышалось внезапно со стороны двери.
На пороге стоял Кирби, прикрываясь, как щитом, букетом цветов.
-Пришла беда, откуда не ждали! – демонстративно вздохнула Оливия. – Куда ж теперь от тебя денешься!
- Вот и славно, - обрадовался Кирби. - Обожаю покладистых пациенток.
- Надеюсь, мне это когда-нибудь зачтется, - пробурчала себе под нос Оливия, наблюдая за тем, как Кирби опускается на колени, аккуратно пристраивает букет рядышком на пол…
- Ты что-то сказала?
- Не бери в голову, - Оливия вдруг смутилась. Всему виной беременность, с ее неизбежными перепадами настроения, и эти руки, которым она уже научилась доверять.
Оливия могла язвить, сколько душе угодно, маскируя не всегда удачными остротами бесконечную благодарность. Еще слишком свежи были в ее памяти чувство отчаяния и всепоглощающая пустота после потери первого ребенка.
Да и нынешняя беременность Оливии протекала далеко не так гладко, как хотелось бы.
Она была больше похожа на рискованную прогулку по карнизу. Каждый неверный шаг грозил катастрофой. Но теперь Оливия была не одна; Кирби всегда готов был протянуть ей руку, подстраховывая на опасных поворотах.
Кирби не обижался на Оливию, он понимал, что она нуждается в его помощи. Ему это было вполне достаточно.
Словно желая поприветствовать Кирби, малышка снова начала толкаться.
- Так не должно быть, да? – догадалась Оливия по его обеспокоенному взгляду.
- Хотел бы я знать, как вообще должно быть, - вздохнул Кирби. - Я не отрицаю, что эмпирический путь познания имеет право на существование, но уж больно он хлопотный.
В самом деле, что они могли знать? Любая информация о планете Бизерта была строго засекречена. Кирби оставалось полагаться лишь на здравый смысл и интуицию, постоянно импровизируя и перестраховываясь.
- Что ж, поживем – увидим. Но на всякий случай все же появись у меня завтра, пожалуйста. Еще раз все проверим.
- А это точно так уж необходимо? – скривилась Оливия.
- Когда-нибудь потом ты обязательно скажешь мне спасибо. А пока – просто смирись с неизбежным.
- Пожалуй, - удивительно быстро согласилась Оливия.
Кирби насторожился.
- Оливия, ты выглядишь уставшей. Что-то случилось?
- Учеба меня доконает, - жалобно протянула Оливия. – С этой разницей часовых поясов…
- Когда Найджел наконец-то переведется в местный университет?
- Обязательно переведется. Со следующего семестра. Иначе я вскоре совсем забуду, как он выглядит.
- Кирби, а ты опять мимо проходил, да? – раздался ехидный голос Ванессы из угла комнаты.
- Я? – Кирби уставился на нее так, словно бы видел впервые. – Простите, привычка…
- Ладно, чего уж там, - снисходительно фыркнула догадливая Оливия. Иди уже, поздравляй, девушка ждет.
Кирби поднял с пола букет, бережно прижимая его к груди, повернулся к Мизати. Девушка непроизвольно сделала шаг ему навстречу. Она чувствовала, что неожиданно стала центром внимания, и потому по ее щекам разлились розовые пятна румянца.
Кажется, смущение Мизати передалось и Кирби, и он опустил подготовленную загодя речь «о самой красивой девушке на свете». Все происходило, словно в немом кино. Несколько мгновений они просто стояли друг против друга, как завороженные, не в силах оторвать друг от друга взгляда, не замечая никого вокруг.
Кирби опомнился первым. Он улыбнулся, протянул Мизати букет, и с удовлетворением отметил, что в глазах девушки заплясали теплые солнечные зайчики. Поползли вверх уголки губ, разгладилась складочка на лбу. Мизати светилась, словно внутри нее зажгли лампочку.
- Поздравляю, - только и смог вымолвить Кирби.
- Спасибо, - ответила Мизати. Тихо, почти беззвучно.
Ну что за женщина! Она сводила Кирби с ума.
Кирби осторожно приобнял Мизати за плечи; Мизати вздрогнула, но не отстранилась.
Ее тянуло к этому мужчине, тянуло с непреодолимой силой, вопреки здравому смыслу, вопреки страхам и предубеждениям. Странное, доселе не изведанное чувство зарождалось у нее в душе, постепенно, но неуклонно утверждая свои позиции, заставляя Мизати терять контроль над собой. Чувство, сравнимое с безудержным течением горной реки, все сокрушающей на своем пути.
Не оттого ли сердцу становилось тесно в груди? Не оттого ли Мизати, окруженная заботой и вниманием близких людей, пожалуй, даже сверх меры, вдруг стала испытывать острые приступы одиночества?
Подчиняясь какому-то неведомому импульсу, Мизати подалась вперед, и легонько прикоснулась губами к щеке Кирби, рядом с углом рта.
Но страх ловко перехватил бразды правления. Вся ее решимость мгновенно улетучилась. Мизати попыталась отстраниться, но натолкнулась на преграду – руку Кирби
Мизати чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, словно она стояла на качелях, судорожно вцепившись руками за веревки, пытаясь не упасть. А качели, плавно набирая ход, взлетали то вверх, то вниз, находясь в зыбком равновесии между желанием и страхом. Страх был извечным спутником ее жизни. Скорее, даже не страх, а инстинкт самосохранения. Рефлекс, отточенный до автоматизма. Считать всех представителей мужского пола источниками потенциальной угрозы. Спасаться бегством при малейших признаках опасности. Постоянно совершенствовать тактику и стратегию увиливания, изучать приемы самообороны.
Впрочем, справедливости ради, следовало бы отметить, что намерения местных мужчин были далеки от непристойных.
И Мизати вскоре перестала шарахаться, как черт от ладана, если кто-нибудь из ребят – случайно или намеренно - нарушал границы ее личного пространства. В этом доме нельзя было даже вздохнуть с неправильной интонацией – тут же появлялась тьма желающих оказать первую помощь.
А чихнешь ненароком – все, постельный режим. И наблюдение реаниматолога.
Мизати примирилась и с этим обстоятельством – можно подумать, у нее был выбор…
Выбор… Жизнь в условиях весьма ограниченных ресурсов космической станции не оставляла особого простора для самостоятельного принятия решений. Здесь свободу выбора подменяли чувством долга. Благоденствие всего общества было превыше интересов отдельных индивидов.
Внешний мир, от которого так старательно пытались отгородиться гордые космические скитальцы, декларируя свою независимость с усердием, достойным лучшего применения, издалека казался волшебным, полным невероятных, безграничных возможностей. Он притягивал, манил, как манит мотыльков яркий свет лампы. Но внешний мир также изобиловал соблазнами. Осознание этого факта, в лучшем случае, стоило наивным мотылькам опаленных крыльев.
Мизати старалась быть крайне осмотрительной, понимая, что последствия любого принятого решения лягут на ее плечи. Но, может быть, ставки не так уж высоки, и Мизати получит гораздо больше, чем потеряет, если позволит себе поддаться искушению, предоставив полную свободу чувствам? Позволит себе любить, позволит себе быть любимой, сейчас, не загадывая на будущее, не просчитывая заранее каждый шаг, не боясь оступиться. Ведь это так просто - стоит лишь протянуть руку. И это так мучительно трудно, когда страх привычно дышит в спину.
Темп движения неуклонно возрастал. Попробуй, удержи равновесие!
И вместе с ним росли тревога и замешательство во взгляде Кирби. Бедняга, он и представить себе не мог, что его попытка оказать Мизати знаки внимания приведет к таким последствиям.
Кирби не был похож на тех лихих удальцов, покорителей космических трасс, капитанов кораблей-колоний, мелких контрабандистов, презревших законы и правила, и прочих достойных представителей племени космических скитальцев, с которыми Мизати приходилось иметь дело прежде. Женщины были для них всего лишь расходным материалом, средством для удовлетворения физиологических потребностей. Они привыкли считать своим все, что не прибито. И даже если ты одета в комбинезон технической службы, и твое лицо испачкано мазутом, поди еще докажи, что ты механик, а не портовая девка.
На подобные похождения принято было смотреть сквозь пальцы. Чувства? Какие чувства? Какие такие равные права? Их общество следовало неизбежным курсом на вырождение, генофонд нуждался в обновлении.
К счастью для себя, Мизати быстро научилась предъявлять неоспоримые аргументы в свою защиту точно выверенным ударом ноги в пах обидчика. Тем самым снискав себе славу городской сумасшедшей и иммунитет от дальнейших поползновений в свой адрес.
Но Леоган Хейз, обучавший Мизати премудростям самообороны, не раз повторял: "Запомни, малышка, когда-нибудь ты встретишь мужчину, с которым тебе не захочется драться. От его взгляда ты растаешь, как партия риданианских радужных рыб под палящим солнцем. Люди называют это чувство любовью”.
И его пророчество вот-вот должно было сбыться.
Взгляд Мизати молил о пощаде; Кирби убрал руку. Мизати сделала шаг назад. Обессиленная, она рухнула в кресло.
И тот час же была окружена плотным кольцом сочувствующих.
- Все хорошо, вы не переживайте, - поспешила уверить их Мизати, надеясь избежать интенсивных реанимационных мероприятий.
Но ей, конечно же, никто не поверил.
- А чего это тут у вас вообще происходит? – недоуменно поинтересовался Крэйг, любуясь представшей перед ним картиной.
- Да говорю же вам, - с чувством заявила Ванесса, - от мужиков одни неприятности!
- Неужели? – вкрадчивым голосом поинтересовался Кирби, моментально переключив свое внимание на вздорную девицу.
Кажется, ТАК смотреть мог только он, Ванесса почувствовала, что у нее начинают гореть уши.
- Напомни об этом в следующий раз, когда…
- Несомненно, сейчас самое время выяснять, чьи в доме тапки, - оборвал их перепалку Крэйг. – Это первые симптомы гипоксии и гипогликемии. – Так, мы идем обедать, а потом – все в сад, дышать весной и свежим воздухом. Мизати, ты как?
- В порядке, - улыбнулась девушка.
- Вот и славно. Давай руку, - Крэйг помог ей подняться с кресла. – С этими родственниками, пожалуй, недолго и с ума сойти.
Следующий эпизод
@темы: Куклы, Мои сказки